Но время неумолимо уходит. Я слышу вдали слабое тиканье часов. Они отсчитывают мгновения. И все же я понятия не имею, как сломать этот шаблон.

– Помоги мне выбраться отсюда. – Мой голос дрожит. – Пожалуйста.

Он откидывает мои волосы назад и мягко говорит:

– Я люблю тебя. Ты это знаешь. Но я ничем не могу тебе помочь.

«Но я ничем не могу тебе помочь…» Эти слова как будто режут мое сердце пополам. Если вы любите кого-то, разве его боль не должна быть вашей и наоборот? Разве вы не должны делать все, что в ваших силах, чтобы помочь любимому человеку?

Он убирает руку с моей талии, и я глубоко вздыхаю. Голоса начинаются как слабый шепот… я готовлюсь к тому, что вот-вот произойдет. Они превращаются в такие пронзительные крики, что я с трудом понимаю их смысл.

Все, что я слышу, это: «Я ничем не могу тебе помочь».

У меня начинает звенеть в ушах.

Я закрываю уши и зажмуриваюсь.

Матрас слегка опускается. Это он садится рядом. Моей спины касается холодный воздух.

– Останься, – шепчу я в подушку.

Он не отвечает. Я даже не поворачиваю головы. Зачем? Я знаю, что его уже нет.

Голоса становятся такими громкими, что у меня шумит в ушах. Они поднимают такой галдеж, будто пытаются выбраться из моей головы.

Я закрываю глаза. С моих губ срывается стон. До меня начинает доходить: в этом месте есть нечто такое, что делает людей бесполезными. Оно крадет вашу душу и вашу личность.

Я хочу сказать ему именно это, но когда оборачиваюсь, его уже нет.

Но он вернется. Он никогда не покидает меня надолго.

Вполне вероятно, что я схожу с ума. Но еще вероятнее то, что если только я не заставлю голоса замолчать, они сделаются громче и сожрут меня целиком.

При одной только мысли об этом меня охватывает паника и сковывает мое тело. Мои веки сами закрываются, голоса в моей голове усиливаются. Но есть один, который звучит громче других, пока практически не начинает орать на меня. Он прорезает барьер. Слова обволакивают мое сердце. Они делают свое дело, и я чувствую, как мой страх быстро рассеивается.

Я приоткрываю рот, и мои губы мягко шепчут в подушку: задержи дыхание и считай до десяти. Скоро все закончится, еще до того, как начнется… задержи дыхание и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, еще до того, как начнется, задержи дыхание и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, еще до того, как начнется…

– Виктория…

Кто-то бесцеремонно трясет меня за плечо. Я резко открываю глаза и вижу перед собой пару холодных зеленых глаз. Элис, медсестра дневной смены, отдергивает руку, как будто я заразная.

– Пора просыпаться.

Из всех медсестер в Фэйрфаксе Элис хуже всех остальных. С самого первого дня она меня невзлюбила. Ей все безразлично, она бесчувственная, как полено. Как ее держат здесь вот уже столько лет, для меня загадка.

– Ты пропустила завтрак, – сообщает она едва ли не со злорадством.

Я мгновенно сажусь и стираю с глаз сон. Я еще ни разу не проспала. Ни разу. Я люблю встать и одеться до того, как медсестры начнут утренний обход.

– Вы не постучали мне в дверь.

Элис смотрит на меня с едва скрываемым отвращением.

– Я стучала. Но ты не ответила.

Я прищуриваюсь.

Врешь.

У Элис один тон – снисходительный – и три выражения лица: гнев, отвращение и презрение. Она враждебно относится к большинству пациентов, но, клянусь, она как будто задалась целью особенно унизить меня. Думаю, я самая безобидная здесь, но вы никогда так не подумаете, если судить по тем взглядам, которые она бросает в мою сторону.

Я не доверяю тебе, как будто шепчут ее тусклые зеленые глаза. Держись от меня подальше.

– Кроме того, – продолжает она, – ты здесь не первый день и должна знать, когда подают завтрак.