– Ты наивный! Большой наивный медведь! Вот поэтому тебя всегда все имели. Сначала её папаша, потом твой напарник. Даже сейчас он не оставляет тебя в покое, идет по следам. Ты знал, что несмотря на предосторожность, Костя Синельников дотянул до нее свои загребущие ручонки!

– У них любовь… Это то, что невозможно спрогнозировать и заранее предугадать. Я был бы рад, если бы чувства у Виты вспыхнули к моему сыну. Но если так не случилось…

– Господи, какой же ты дурак. Чувства? Любовь?! Может, ты и про меня думаешь, что я по большой любви с тобой связалась?

Отчим промолчал, по крайней мере я ответа не услышала.

– Твой Андрюха тупо подставил сына под Витьку, чтобы на контрасте с Кирюхой тот выглядел рыцарем-спасителем. Я не удивлюсь, если они промыли девке мозги, что спасут её из нашего заточения! Вот так, пять лет вкладываешь силы, эмоции в чужого ребенка, заботишься о ней, кормишь-одеваешь, по сем попечительским советам бегаешь, а в благодарность остаешься злой мачехой, издевающейся над бедной девочкой…

– Твое предложение засунуть её в психбольницу весьма попадает под образ, – усмехнулся над Мари Сергей.

– Не язви!

– Ладно, я тебя выслушал, но будет по моему. Я уверен, у Виты хватит благоразумия довериться нам. Я постараюсь уберечь её от ошибок…

– Но если она включит дуру – я её пристрою в спецучреждение. Имей в виду.

В спальне хлопнула дверь, видимо, ведущая в ванную, а в мою сторону послышались тяжелые шаги. Я еле успела отскочить от двери и одним прыжком соскочила с лестницы на первый этаж.

Боже… Боже! Угроза мачехи изолировать меня в психушке окончательно убедила меня, что будет лучше договориться с отчимом!

– Сергей! Я подумала и… согласна.

– Согласна? С чем?

– С… с вашими условиями, если вы пойдете мне на встречу.

Отчим застыл в дверях кухни, выглядя удивленным:

– Мои условия, Вита? Я не выдвигал никаких условий, только предупредил о переводе в пансионат.

Вот это я промахнулась! Я же случайно подслушала, что им нужна доверенность, но Сергей мне об этом действительно не говорил.

– Я… Мне кое-что сказал Андрей до того, как вы увезли меня оттуда.

Глаза Сергея сузились:

– Что он тебе сказал?

– Ч-что вам нужны будут от меня бумаги по бизнесу…

– И чтобы ты их ни в коем случае не подписывала?

– Он не говорил… Но я подпишу всё, что надо, если вы оставите мне возможность учиться в моем колледже.

Я по выражению лица отчима видела, как ему не нравится эта альтернатива. Ну неужели он не захочет договориться по-хорошему? Неужели довести меня до отчаяния и толкнуть в руки к Синельникову кажется ему лучшей перспективой?

Тогда я добавлю кипятка.

– И я… хочу… вернуться в свою комнату. Пусть Кир переедет в папину спальню.

– Я не знаю, как ты это провернула, но Машка рвёт и мечет, – делился со мной семейными перипетиями Кир.

– Хотела бы я, чтобы мне было фиолетово, но нет. Мари просто нужно время, чтобы найти и ударить меня в слабое место.

– А у тебя есть слабые места? – хохотнул братец, моментально протягивая свои длинные лапы и щипая меня за бедро.

Я взвизгнула и отпрыгнула от него, успев шлёпнуть по руке.

– Не смей! Никогда так не делай.

– Почему? Мне нравится трогать тебя.

– Ты не трогаешь, – злилась я, – ты щипаешь до синяков!

Мы как раз добирались с парковки к колледжу, куда мне позволили вернуться после встречи с адвокатом, который около часа читал завещание, из которого я не поняла ни слова, и после подписания у нотариуса доверенности на Сергея.

Стоит отметить, что мачеху всколыхнул больше именно факт того, что в доверенности стояло имя отчима, а не её. Как я потом поняла из издевок Кира, Мари все это время «держала отца за яйца», потому что распоряжалась активами по доверенности за меня.