Важнейшей особенностью художественной литературы является читательский интерес к литератору, о котором также пишет А. А. Волков [Там же]. По его мнению, этот интерес возникает потому, что новым в художественном произведении является не содержание, а стиль, словесный образ выражения, стиль же – «и есть сам человек».

Отчасти это совпадает с нашим видением одной из ипостасей автора не как роли, а как личности, подтверждает нашу задачу искать модус, исходящий не только от «образа автора» или от персонажей, – то есть от вымышленных субъектов, имеющих отношение к предмету мысли в произведении, но и от реального автора, автора во плоти. Реальный автор всей совокупностью средств, прежде всего всем своим наличием языковых возможностей будет создавать и Образ всего произведения, и образ повествователя, и «образ автора» в понимании В. В. Виноградова, но и так или иначе – и личное отношение к предметам и суждениям. Да, как пишет А. А. Волков: «В отличие от духовной поэзии, художник нового времени выполняет эстетический и идейный заказ читателя и представляет в своих произведениях не личное отношение к предмету мысли, но вымышленный образ (как и другие элементы образной системы произведения), выражая его всей совокупностью наличных художественных средств. «Между литературной личностью автора и образом автора художественного произведения существуют отношения, сходные с отношениями актера и роли в пьесе. Это – «перевоплощения» из частного в общее, в «символ»… из единичного лица в обобщенное» (Ю. В. Рождественский)» [Там же]. Но такому, по А. А. Волкову и Ю. А. Рождественскому, полному перевоплощению автора в некую роль автора противоречит реальность и языковые факты, о некоторых из которых мы рассказали в разделе «Модусная линия организации художественного текста», о некоторых расскажем в Главах 3 и 4. В любом случае, страсть и мысль собственно автора так или иначе заключены в его личном лексиконе, грамматиконе, прагматиконе, если продолжить сравнение писателя с актером – в его фактуре и внутренних психологических возможностях «физических действий в предлагаемых обстоятельствах».

Сегодняшняя публицистика (которую мы в определенном смысле синонимизируем с журналистикой), по А. А. Волкову, в чем мы здесь с ним совершенно солидарны, имеет такие сущностные признаки своей сферности. «Публицистические сочинения представляют собой произведения по самым различным вопросам, адресованные широкой публике, не имеющей специальной подготовки, и основная цель их состоит в создании и организации общественного мнения… Начиная с XVIII века журналистика как особая форма публицистики приобретает функции: периодического информирования о новостях, научной, литературной и политической критики и популяризации знания» [Там же, 40].

И, наконец, скажем о том, в каком смысле в нашем понимании сфера публицистики не совпадает со сферой «средства массовой коммуникации». Сегодняшняя сфера массовой информации как производство, продуцирующее новости, характеризуется коллективным авторством. А кроме того, «Массовая информация характеризуется совокупным образом ритора, который создает у получателя иллюзию отсутствия идеологии и объективности информации» [Там же, 42].

В качестве пространства, места, где публикуются произведения по самым различным вопросам, в основном политики, экономики и культуры, хотя и самым разным иным, адресованные широкой публике, не имеющей специальной подготовки, СМИ и сфера публицистики совпадают. Но публицистика, особенно страстная, «горячая», в отличие от журналистики – дело глубоко индивидуальное.