Идея Кельбера о том, что 16:8 представляет собой способ Марка объяснить, почему Двенадцать так и не были восстановлены в общении с воскресшим Иисусом, требует странного вывода, что на самом деле не неудача Двенадцати помешала их восстановлению, а непослушание небольшой группы испуганных женщин. Но это вряд ли можно считать осуждением Двенадцати. Более того, это противоречит неизменно положительному изображению женщин-последовательниц Иисуса в Евангелии от Марка, которое всегда представляет их как образец веры (напр., 5:34), проницательности (7:29), прозорливой преданности (14:3–9) и верности (15:40–41). В действительности, толкователи, которые читают 16:8 как повествующий о неудаче женщин, возможно, больше говорят о своих собственных культурных стереотипах «слабых женщин», чем о тексте этого стиха.

Гораздо более разумным является прочтение 16:8 как указания на то, что женщины ничего не сказали никому, кроме тех, к кому они были посланы, тем самым объясняя, почему весть о воскресении Иисуса не стала достоянием общественности, пока не была провозглашена через свидетельство Двенадцати и других людей, избранных воскресшим Иисусом для этой задачи. Элизабет Малбон отстаивает несколько похожую точку зрения на то, как следует читать 16:8 (Elizabeth Malbon, “Fallible Followers» 45), хотя и не дает такого же объяснения функции стиха. Она указывает на сходство между «никому ничего не сказали» (oudeni ouden eipan) в 16:8 и «никому ничего не говори» (mēdeni mēden eipēs) в 1:44, где «никому», очевидно, относится ко всем, кроме священника, к которому был послан очищенный прокаженный. Поэтому в 16:8, утверждает она, эта фраза должна означать, что женщины не сказала о том, что видели «никому», кроме тех, к кому они были посланы.

Марк 16:8, похоже, объясняет читателям, почему женщины, которые первыми узнали о воскресении Иисуса, не стали теми, кто публично свидетельствовал об этом событии. Оно говорит читателям Марка, что именно из-за (вполне понятного) волнения женщин они не стали «выступать публично», оставив эту роль Двенадцати и другим «официальным» свидетелям, о которых читатели Марка должны были знать из ранней традиции.

Выводы

В целом, Евангелие от Марка выводит читателей за пределы письменного повествования и за пределы неудач Двенадцати, к их восстановлению и последующей миссии церкви и провозглашению Евангелия. Роль Двенадцати заключается в том, чтобы представить читателям ответственность, к которой призваны ученики, но также изобразить опасности, которых они должны избегать. Однако еще более смелое обещание Иисуса восстановить Двенадцать – даже после их бегства и отречения – это послание, которое Марк дает читателям, которые, подобно Петру, могли потерпеть неудачу под угрозами, но все еще могут получить прощение и восстановление. В условиях первого века, когда противодействие со стороны родственников и соседей или запугивание со стороны иудейских и римских властей могло заставить некоторых христиан скомпрометировать свое свидетельство, такая надежда была бы очень значимой.

Как сказал Джон Донахью, «история Иисуса также должна быть историей его последователей» (John Donahue, “Jesus as the Parable of God» 377–78). В рассказе Марка Иисус является основой и образцом ученичества. Его смерть является спасительным выкупом (10:45), жертвой заключения завета (14:24), показателем посвященности учеников (напр., 8:34) и образцом служения, которому они должны следовать (10:43–45). Фактически, Марк делает Иисуса единственной адекватной моделью ученичества.