Это была загадочная рукопись! В ней было множество фактических ошибок. И в то же время с совершеннейшей точностью цитировались бесчисленные письма Моцарта… Причем и те, которые опубликованы только нынче, только совсем недавно… Я мог часами говорить об этой рукописи, и я рассказывал тогда о ней многим… Но, видимо, слишком многим…
Вскоре я был арестован по совершенно невероятному обвинению… Причем взяли меня знаменательной ночью 5 декабря! Возможно, это был чей-то висельный юмор. Вместе со мной забрали и рукопись… Сразу после смерти Сталина меня освободили… Но рукопись исчезла!.. Мне сказали, что, скорее всего, ее забрал сам Берия… Он был страстный любитель подобных вещей… Возможно, она и была истинной причиной моего ареста… Я много ходил по инстанциям, писал письма – тщетно. И теперь, когда я совсем отчаялся, я дерзнул… Я пытаюсь по памяти восстанавливать текст… И, клянусь, «тень исчезнувшего начинает являться из – под жалкого пера».
Уже уходя, К. обещал показать мне «результаты дерзкой самонадеянности»… Он знал, что я давно пишу книгу о Моцарте.
К. умер через год, и – пусть это не покажется вымыслом – умер 5 декабря 1989 года. И вскоре его вдова переслала мне запечатанный конверт, на котором рукой К. была написана моя фамилия. В конверте была небольшая рукопись с неуклюжим названием «Моцарт – каким он был». В рукопись была вложена биографическая справка, написанная от руки: «Барон Готфрид ван Свитен (род. в 1734 г. в Голландии). Впоследствии переехал с отцом в Вену. Отец – лейб-медик при дворе Марии Терезии – имел огромное влияние на императрицу. Готфрид стал дипломатом, он был послом при многих европейских дворах. Но прославился не только на дипломатическом поприще. Он был великим знатоком музыки. И даже пытался сам сочинять. Автор двенадцати плохих симфоний. Был другом и покровителем Моцарта. На его деньги Моцарт и был похоронен в могиле для бедных на кладбище Санкт-Маркс».
Далее шел текст, дурно отпечатанный на машинке:
«Я, барон Готфрид Бернхард ван Свитен, закончил эту рукопись 5 декабря 1801 года, через десять лет после смерти Вольфганга Амадея Моцарта, императорского придворного композитора, счастливо развившего свой природный талант и достигшего величайшего мастерства в музыке.
Привожу здесь отрывки из моего дневника с моими размышлениями о событиях, коим я был свидетель».
Всю сегодняшнюю ночь я спал. Ночью скончался Моцарт. Его жена Констанца послала за мной служанку, и в три часа пополудни я приехал в его дом на Раухен-штейнгассе в малом доме Кайзера, нумер 970. Это была его последняя квартира. Хочу отметить – за свою жизнь в Вене господин Моцарт одиннадцать раз менял жилье.
Моцарт лежал на кровати, я постоял над ним. Его маленькое, столь подвижное тело наконец-то успокоилось. Изящные руки, которыми он вечно что-нибудь вертел – трость, цепочку от часов, – неподвижны. Густые светлые волосы… единственное, что было красивого в его внешности… освободились от парика. Глаза закрыты, эти блеклые, водянистые глаза… которые загорались восхитительным огнем, когда сей маленький человечек садился к роялю. У него странные уши – без мочек Широкий лоб покато уходит назад, еще более заострившийся после смерти нос продолжает линию лба, отделяясь лишь небольшим углублением…
Птица, птица… Слабо развитый подбородок закрыт повязкой. Рядом на столике – только что снятая с умершего гипсовая маска… Ее снял мой друг граф Деим – владелец галереи восковых фигур… Он, видимо, надумал сделать фигуру Моцарта для своей коллекции.
Вскоре из соседней комнаты появилась госпожа Констанца Моцарт. О, этот мир и вправду театр… Господин Моцарт, столь любивший театр, был бы доволен разыгранной нами сценой. Привожу ее целиком: