Джим был басистом в нашей школьной панк-группе The Vatican Commandos и нашим лидером. Он носил косуху и кожаный ремень с шипами и знал, как работает нью-йоркское метро. Мы ходили за ним по разным крутым местам центра города: он вез нас по 6-й линии от Гранд-Централа до Канал-стрит, и мы шли в «Канал Джинс». У нас никогда не было ни на что денег, но нам очень нравилось смотреть на панк-рокерские футболки и прекрасных сотрудниц с пурпурными ирокезами. Мы стояли, спорили о наших любимых группах и футболках и спрашивали себя, сможем ли мы когда-нибудь выпросить у родителей достаточно денег, чтобы купить себе футболку Crass или Agnostic Front.

Потом мы отправлялись в Юнион-Сквер-парк. Родители всегда давали нам одинаковые указания, когда мы ехали в город: «Возвращайтесь последним поездом и держитесь подальше от парков». Так что мы ходили вокруг Юнион-Сквер-парка, в котором было полно торчков и высохших деревьев. Потом шли в расположенную по соседству кафешку «Нейтанс» за хот-догами и «Кока-колой», садились за грязные пластиковые столы и пялились на наркоманов, панк-рокеров, копов и трансвеститов. Просидев несколько часов, тщательно храня «Колу» в бумажных стаканчиках, мы проходили пятьдесят футов от «Нейтанс» до «Палладиума». Скучающий сотрудник «Палладиума» отрывал контроль с наших билетов, и мы со всех ног бежали к сцене, надеясь встать в первый ряд.

Неважно, на кого мы шли: Boomtown Rats, Simple Minds, OMD или The Clash – мы безоговорочно обожали их всех. Они были настоящими музыкантами на настоящей сцене. Они записывали пластинки и приезжали из другой страны. Простояв пять часов у сцены, отплясывая под панк-рок и «новую волну», мы ехали по 6-й линии обратно на вокзал Гранд-Централ. В полночь Гранд-Централ выглядел пустой пещерой, где жили только бездомные, несколько наркодилеров и пьяные бизнесмены, спешившие на последние поезда до Ларчмонта, Брюстера и Дариена.