Клай кивнул. «Эй, дружище, как дела? Я хочу сказать, что с тобой такое?» Этого он не забыл бы до конца своих дней.

– Я знал, что в жизни будет не так, как в кино, – прошептал Том, – но не подозревал, что у пули такая пробивная сила… плюс внезапность… и этот звук, когда содержимое… содержимое его головы…

Внезапно он наклонился вперед, прижимая маленькую руку ко рту. Это движение напугало Рафера, и кот спрыгнул на пол. Из Тома исторглись три глухих горловых звука, и Клай напрягся, приготовившись к тому, что за звуками последует струя блевотины. Ему оставалось только надеяться, что он не начнет блевать сам, но думал, что такое очень даже возможно. Он знал, как близко к этому подошел – от черты, за которой началась бы неудержимая рвота, его отделяло совсем ничего. Потому что он знал, о чем говорил Том. Выстрел, а потом выплеснувшаяся на асфальт мокрая вязкая субстанция.

Но рвоты не последовало. Том взял желудок под контроль, уставился в потолок повлажневшими глазами.

– Извини. Не стоило говорить об этом.

– Не за что тебе извиняться.

– Я думаю, если мы хотим через все это пройти, то должны найти способ отрастить толстую кожу. Я думаю, те, кто не сможет этого сделать… – Он замолчал, потом продолжил: – Я думаю, те, кто не сможет этого сделать… – вновь замолчал и лишь на третий раз сумел закончить фразу: – Я думаю те, кто этого не сделает, могут умереть.

И они посмотрели друг на друга в ярком белом свете лампы Коулмана.

– После того как мы покинули город, я не увидел ни одного человека с оружием, – поделился своими наблюдениями Клай. – Поначалу я не смотрел, но потом начал высматривать вооруженных людей.

– Ты знаешь почему, не так ли? Во всей стране, за исключением, возможно, Калифорнии, в Массачусетсе самые строгие законы, оговаривающие владение и ношение оружия.

Несколько лет назад Клай видел на границе штата рекламные щиты, утверждающие то же самое. Потом их заменили другими, сообщающими, что водителю, у которого зафиксировано алкогольное или наркотическое опьянение, первую после ареста ночь предстоит провести в тюрьме.

– Если копы находят в твоем автомобиле спрятанный пистолет или револьвер, скажем, в бардачке, вместе с регистрационным талоном и страховой карточкой, ты можешь угодить за решетку, думаю, лет на семь, – продолжил Том. – Если тебя останавливают, а в кабине твоего пикапа заряженный карабин или ружье, даже в охотничий сезон, ты можешь получить штраф в десять тысяч долларов и два года общественных работ. – Он взял со стола недоеденный сандвич, осмотрел его, положил на место. – Ты можешь иметь пистолет или револьвер и хранить его дома, если ты не преступник, но лицензия на ношение оружия? Возможно, если за тебя поручится отец О’Молли[48] из «Мальчишеского клуба», но не обязательно.

– Отсутствие оружия помогло спасти несколько жизней среди тех, кто ушел из города.

– Полностью с тобой согласен. Эти два парня, которые подрались из-за бочонка пива. Слава Богу, ни у одного не было револьвера тридцать восьмого калибра.

Клай кивнул.

Том откинулся на спинку стула, скрестил руки на узкой груди, огляделся. Его очки поблескивали. Круг света, отбрасываемого лампой Коулмана, был ярким, но маленьким.

– А вот сейчас я бы не отказался от пистолета, – добавил Том. – Даже после того, как увидел, что он может сделать с человеком. И я считаю себя пацифистом.

– Давно ты здесь живешь, Том?

– Примерно двенадцать лет. Достаточно долго, чтобы увидеть, как Молден прошел долгий путь, превращаясь в Говновилл. До конечной точки еще не добрался, но она уже близка.

– Ладно, давай об этом подумаем. У кого из твоих соседей может быть оружие в доме?