– Да, мы все кого-то потеряли, потому что пришло время великой Беды. Это все здесь есть, в откровении Иоанна Богослова. – Она подняла книгу, которую несла, и, разумеется, это была Библия. Вот теперь Клай подумал, что лучше различает блеск глаз толстой женщины за очками «кошачий глаз». И блеск этот говорил не об интересе, а о безумии.

– Так, хватит, игры закончились. – В голосе Тома слышались недовольство (прежде всего собой за то, что позволил толстухе втереться в их компанию и завязать разговор) и тревога.

Толстая женщина не обращала на него ровно никакого внимания. Она гипнотизировала Алису взглядом, и кто мог отогнать ее прочь? У полиции хватало других дел, если она еще существовала. Их окружали только потрясенные, волочащие ноги беженцы, и им не было никакого дела до пожилой безумной женщиной с Библией и в кудряшках.

– Сосуд безумия излился в разум нечестивых, и Город Греха подожжен очищающим факелом Ие-го-вы! – воскликнула толстая женщина. Губы она красила красной помадой. Зубы были очень уж ровными, то есть речь шла не о металлокерамике, а о старомодных коронках. – А теперь вы видите, как нераскаявшиеся убегают, да, истинно так, как черви уползают из лопнувшего брюха…

Алиса зажала уши руками. «Заставьте ее замолчать!» – вскрикнула она, и тем не менее тени-призраки, недавние жители большого города Бостона, продолжали идти мимо, лишь некоторые бросили на них мутный, лишенный любопытства взгляд, прежде чем вновь уставиться на лежащую перед ними темноту, в которой где-то впереди находился штат Нью-Хэмпшир.

Лицо толстухи заблестело от пота, она вскинула Библию над головой, глаза засверкали, парикмахерские кудряшки прыгали и покачивались.

– Опусти руки, девочка, и услышь слово Господа, прежде чем ты позволишь этим людям увести тебя и прелюбодействовать с тобой на пороге открытой двери самого ада! Ибо я видала звезду, сверкающую в небе, и называлась она Полынь, и те, кто следовал за ней, следовали за Люцифером, а те, кто следовал за Люцифером, прямиком направлялись в геенну ог…

Клай ударил ее. В последний момент чуть сдержал удар, но все равно к челюсти приложился от души, почувствовал, как отдача дошла до плеча. Очки толстухи поднялись над крупным носом, но потом вернулись на прежнее место. Глаза за ними лишились блеска и закатились под веки. Колени подогнулись, она начала падать, Библия выскользнула из сжимавших ее пальцев. Алиса, все еще потрясенная и испуганная, тем не менее достаточно быстро оторвала руки от ушей и успела поймать Библию. А Том подхватил женщину под руки. Проделали они все это так ловко, что казалось, заранее согласовали и отрепетировали свои действия.

Клая этот инцидент потряс куда сильнее, чем все, что успело случиться после того, как мир пошел вразнос. Почему толстуха произвела на него большее впечатление, чем перегрызающая шею девочка или размахивающий ножом бизнесмен, большее, чем мистер Рикарди, который надел на голову пластиковый мешок и повесился на люстре своего кабинета, он не знал, но произвела. Он же дал пинка размахивающему ножом бизнесмену, как и Том, но безумство размахивающего ножом бизнесмена вызвал сотовый телефон. А эта пожилая женщина с кудряшками из парикмахерской была всего лишь…

– Господи, – выдохнул он. – Она же просто чокнутая, а я вышиб из нее дух, – и его затрясло.

– Она терроризировала юную девушку, которая в этот день потеряла мать, – сказал Том, и Клай понял, что в голосе коротышки слышится не спокойствие, а экстраординарная холодность. – Ты поступил правильно. А кроме того, старую железную лошадь вроде этой надолго из строя не выведешь. Она уже приходит себя. Помоги мне оттащить ее на обочину.