Третий эпизод. В 1970-х гг. вышла книга Д. Бома «Специальная теория относительности» [Бом 1967]. В этой книге, посвященной истокам возникновения релятивистского видения мира, Д. Бом, повествуя о ранних годах жизни Альберта Эйнштейна сквозь оптику исследований Ж. Пиаже, рождает следующий образ: мышление А. Эйнштейна не спешило войти в мир классической физики Исаака Ньютона и во многом благодаря этому оказалось открытым к релятивистскому восприятию мира. Описанная Д. Бомом ситуация рельефно показывает, как важно видеть реальность через разные оптики и прорываться поверх барьеров традиционного мышления в процессе познания стремительно меняющегося мира.

Все три описанные выше эпизода обусловили интерес к поиску методологии познания сложности, играм разума, направленным на рефлексию многомерности мира в разных системах координат. Именно трансдисциплинарная методология прививает культуру мифопоэтического мышления, как «thinking in complexity» [Майнцер 2009], движущегося через парадоксы в форме лишь кажущихся простыми вопросов в стиле уже упомянутого выше вопроса Курта Коффки: «Почему вещи выглядят такими, какими они выглядят?». Обратимся далее к анализу современности через призму разных оптик, приводящему к «переструктурированиям» [Дункер 1965] проблемных познавательных ситуаций в науках текущего столетия.

И, предваряя этот анализ уже не в далеком прошлом, а в самом что ни на есть настоящем, во-первых, обозначим смыслообразующий мотив, приведший к появлению амбициозного проекта «Психология современности: вызовы неопределенности, сложности, разнообразия», как мотив расширения границ познавательного поля психологической науки; во-вторых, особо обозначим авторский стиль передачи смыслов и идей данного проекта.

Целью проекта, предлагаемого вниманию методологов, психологов, а также исследователей, работающих на границах разных наук, является разработка трансдисциплинарной программы исследований познания психологии современности, которая, как нить Ариадны, позволит собрать в «ствол» науки о развитии человека в природе и обществе и, тем самым, сделать шаг на пути превращения психологии не только «в действительную, но и действенную науку» [Леонтьев А. 1975]. Иными словами, цель создаваемой программы – предложить методологические рамки для изучения того, как трансформируются ментальные картины мира людей в условиях «изменения изменений», нарастания неопределенности, сложности и разнообразия и того, как люди реагируют на эти проявления современности: от адаптации к сложности – до архаичных практик упрощения и изоляции; от адаптации к среде – до адаптации среды [Моисеев 2000].

А теперь о стиле повествования. В связи с тем, что сама современность подается в проекте как плод общественного договора, особо изобретаемая реальность, то и стиль повествования в ней по духу близок к стилю мифопоэтического мышления, т. е. мышления – диалога, несущего собеседнику скорее смыслы, чем значения.

В последнее время методологи, философы, психологи, социологи и историки включились в необъявленный конкурс рефлексий современности, в котором и разворачиваются самые разные проекты и исследовательские программы. Уже стало традицией при описании изменяющегося мира ссылаться на работы И. Р. Пригожина «Порядок из хаоса» [Пригожин, Стенгерс 1986], «Философия нестабильности» [Пригожин 1991], «Конец определенности» [Пригожин 2001], «Определено ли будущее» [Пригожин 2005], Р. Харре «Правила беспорядка» [Harré, Marsh, Rosser 1978], З. Баумана «Текучая современность» [Бауман 2008], Э. Гидденса «Ус кользающий мир» [Гидденс 2004] и «Последствия современности» [Гидденс 2011]; У. Бека «Общество риска: на пути к новому модерну» [Бек 2000]; «Управление в условиях неопределенности» [Управление… 2006. Серия «Классика Harvard Business Review»]. Совсем недавно этот список пополнился книгами Э. Морена «Метод. Природа Природы» [Морен 2013]; «Неопределенность как вызов. Медиа. Антропология. Эстетика» [Неопределенность… 2013]; Н. Н. Талеба «Антихрупкость: Как извлечь выгоду из хаоса» [Талеб 2013] и «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости» [Талеб 2015]. Наряду с этими трудами следует также упомянуть обострившийся в интеллектуальном сообществе интерес к таким трендам, эпистемологическим поворотам (