США в качестве главного инструмента для ослабления стран-противников используют разжигание национальных и религиозных противоречий методами организационной и информационной войны, приводящее к «цветным революциям» и гражданским войнам, создание и поддержку боевых отрядов противников государственной власти. В результате создаются и поддерживаются очаги перманентной политической и экономической нестабильности, «управляемого хаоса», состояния постоянной непреодолимой вражды.

Процесс воссоединения «Большой России», воссоздания евразийского полюса может стать образцом для описанного выше процесса регионализации. В России в ответ на конфликты на межнациональной почве, русские националисты иногда требуют пресечь этнические («клановые») национализмы, поскольку никакой иной политической культуры, которая могла бы обеспечить единство, консолидировать российский народ, сейчас в России нет. Как раз российская история показывает наиболее эффективный путь к культурно-политической консолидации большого народа. Этот путь – в том, чтобы представители малых наций и этнических групп беспрепятственно включались в элиту большого народа. Чтобы русские татары, русские немцы, русские евреи, русские чеченцы считали за честь, гордились тем, что они русские, что они сделали вклад в общую русскую культуру – великую часть всей мировой культуры. В этом задача всех, кто считает себя русским, принадлежащим к русской культуре.

Исторический материализм, можно сказать, положил начало превращению истории в науку. Были выявлены важнейшие факторы и обоснованы закономерности, позволяющие объяснять и предсказывать изменения экономических укладов, социальной структуры общества и т. п. в разных странах. В исходном варианте марксистской теории проблемы межнациональных и межрелигиозных отношений не рассматривались как ключевые. Считалось, что эти проблемы станут легко разрешимыми, если будут сняты антагонистические противоречия между классами.

К. Маркс основывал свои выводы, как правило, на данных об истории стран западноевропейской цивилизации. И его взгляды формировались в период, когда в Европе и САСШ шел мощный цивилизационный подъем, ценностной доминантой которого были экономические и научно-технические параметры и символы. Проблемами незападных стран он стал заниматься только в последние годы. Видимо, только уникальные условия, сложившиеся в европейских и североамериканских странах в период подъема экономической цивилизации и новой капиталистической формации, позволили основоположникам марксизма обойтись (на первых порах) без включения такого мощнейшего фактора, как национализм и патриотизм, в число определяющих историческое развитие.

Гораздо труднее понять современных идеологов глобализма (как ориентирующихся на либерализм, так продолжающих традиции марксизма), которые трактуют приверженность ценностям и идеалам национальных традиций только как реакционные и опасные симптомы возрождения архаических болезней. Это можно объяснить, скорее всего, памятью об ужасах германского нацизма. И. Валлерстайн такие рецидивы называл «реакциями ошпаренного кота». История свидетельствует, что любые, самые светлые идеи и учения, будучи доведены до предельных границ фундаментализма и радикализма, могут быть использованы в качестве идеологического оружия.

Для многонациональной России проблема политического смысла и значения идей национализма всегда была и до сих пор остается актуальной. В 1991 г. эта идея, в рамках доминирующей тогда идеологии либерализма, была использована в качестве подрывного концептуального оружия национальными элитами (не только нацменьшинств, но и русских!) для развала СССР. Проект Конституции, подготовленный еще в советские годы главным авторитетом правозащитников академиком Андреем Сахаровым, предоставлял право государственного самоопределения любому национальному (этническому?) сообществу, заявляющему о желании выделиться из состава СССР. Лозунги «Россия для русских!», «Хватит кормить Среднюю Азию и Кавказ» даже в 2000-е годы нередко оживляются в связи с проблемой мигрантов. «Русский вопрос» приобретает остроту, которую круги, заинтересованные в развале России, сопоставляют уже с ситуацией начала XX века (см. также содержательную статью Э. Н. Рудыка [22]).