– Успокойся, – мама продолжает рыдать на моем плече, как будто не рада тому, что произошло, – я сказала тебе, успокойся! – перехожу на крик, беру ее за волосы и оттягиваю голову от своего плеча. Не веря самой себе, в этот момент я становлюсь похожа на своего отца и следую его примеру. Звонкая пощечина приземляется на материнскую щеку, и ее владелица смотрит на меня глазами, в которых мешается страх и ужас. Я больше никогда не позволю себе такого.

– Мама! Мамочка! Прости, пожалуйста, но сейчас ты должна быть сильнее, чем когда-либо! Вызови скорую и полицию!

– Да-да, конечно, – все еще находясь в прострации, она берет телефон в руки и делает то, что я ей сказала.

– Когда они приедут, скажешь, что ты пыталась ему помочь. Я сейчас подойду.

Захожу в ванную и бью себя по щекам. Ты должна расплакаться! Сделать скорбный вид! Еще одна пощечина самой себе. Вторая. Третья. Я умываю лицо холодной водой и тру глаза, чтоб сделать их красными. Выйдя, я подаю маме плед и кутаю ее как замерзшую. Часы пробивают 18:00 и звонким боем разрывают тишину наших стен. За окном раздаются сирены вызванных служб. Я открываю им дверь и провожаю до еще теплого трупа отца.

***

Сейчас

– Но дом же ты продала и купила этот.

– Я просто не могла там оставаться и жить дальше. Все там напоминало о прежней жизни. А здесь я могу дышать.

– Когда приезжает тетя Мэгги?

– На следующих выходных.

– Хорошо. Я приду.

– Останешься на ночь?

– Не знаю.

– Ура-а-а! Энн останется на ночь, – вот черт. Лукас забегает в комнату и раскладывает свои игрушки на белом пушистом ковре, – а ты почитаешь мне сказку?

– Конечно, малыш. Можешь выбрать любую!

– Тогда про пчелку и цветок! Это моя любимая! Или нет, про робота! Или про собаку!

– Какую угодно. А сейчас что делать будем?

– Строй город, а я буду его рушить!

– Ты разрушитель?

– Да-а-а! – Лукас таранит возведенную башню какой-то фигуркой и ждем, когда я к нему присоединюсь.

***

– Приятного аппетита.

– Да, Энн, приятного аппетита.

– Спасибо, и вам. Выглядит здорово!

– А мама разрешает пользоваться мне ножом. Да, мам? Я как взрослый. А еще я научился резать огурцы!

– Ничего себе! Вот это да! – режу пищу на кусочки и не донося их до рта, продолжаю болтать, слушая истории про садик и друзей Лукаса.

Собрав тарелки со стола, загружаю пустые в посудомойку. Открываю мусорное ведро, чтоб очистить свою тарелку, но оказываюсь пойманной с поличным.

– Лу, иди чисти зубы, Энн сейчас к тебе придет. Почему ты опять не ешь?

– Я поела, было вкусно.

– Не обманывай меня. Я знаю все твои попытки заморочить голову окружающим. Что случилось?

– Все в порядке, – я сжимаю зубы до боли в челюсти и готовлюсь отражать атаку материнской заботы.

– Энн, – мама качает головой и выдыхает воздух из сжатой груди, я знаю это, потому что испытываю тоже самое, – что произошло? Это из—за Зака? Вы расстались, ведь так? И уже давно, да?

– Мам, – держись. Расслабься. Изобрази улыбку, – все в порядке. Правда. Да, мы расстались, но все хорошо.

– Приезжай к нам, у тебя же каникулы.

– Нет. Я… – ну и что я? Что теперь ты ей скажешь? – Я нашла подработку около квартиры.

– Ох, льдинка, – мама обнимает меня и прижимает к себе, кладу голову на плечо и стараюсь сдержать рвущиеся рыдания, – я так вас люблю. Прости за все.

– И я люблю вас. Спокойной ночи.

– Сладких снов.

Конечно же, она тоже знает, что все сказанное мной надо фильтровать через сито правды. Энн, все знают, какая ты обманщица. Он был прав, ты лживая свинья с ни на что не способными руками и слабоумием.

***

Целую русую макушку спящего брата и аккуратно вылезаю из его кровати. Прямо по коридору и направо. Моя комната. Светлая. Чистая. Почти неиспользованная. Совсем не такая, какая у меня была в старом доме. После смерти отца и до двухлетия брата мы оставались жить в том доме и продолжали пользовать услугами горничной и экономки. Единственное, что мама делала сама это готовка. Всегда. При любых условия еда должна была быть приготовленной ее руками. За любой фантик, за любую пылинку или отпечаток руки на поверхности мне стоило ожидать наказания и если настроение было совсем ужасным, то еще и порку. Конечно, такое хоть и происходило несколько раз в год, в остальное время тоже было не сладко. На дорогую одежду не рассчитывай, за испорченную будь наказана, новая только по мере роста. Не знаю, чему он хотел меня на учить, но явно не тому, чему я научилась сама. Скройся. Улыбнись. Сделай довольный вид. Не плачь. Смирись. Создай ауру благополучия.