Я осталась после урока. Вердикт: "Мутация голоса, связки выросли. Школьная нагрузка маленькая, не повредит. А песни? Да, детские обычно так не исполняют, но не будем же мы менять программу под одну ученицу. Вот на школьном концерте подберём что-нибудь подходящее, как острый период пройдёт". То есть этот новый голос надо считать своим? Я так буду говорить всегда? С возрастом тон может упасть, подняться – никогда. Искусственно понизить можно, повысить – никак.

Я стала больше молчать. Только здоровалась, отвечала на уроках и по необходимости. Молча сижу, спрятав под стол ноги недетского размера, и я снова маленькая. Может, так получится обмануть зубную фею и Деда Мороза, и они принесут мне подарки? Я хочу в них верить, сомневаюсь, но продолжаю. Впереди ещё семьдесят лет без чудес, без сказки. Помню, как в пять лет хотела попросить много денег, чтобы родители не ругались, но мама сказала, что такое просят взрослые, Дед Мороз подумает, что я выросла, и больше ничего не принесёт. Учительница первая моя, лидер и светоч, теперь ниже меня ростом!

Мама не могла скрыть слёзы:

– Растёшь, Стася. А вот какая маленькая ты была… Могла спать хоть в ящике комода, хоть в бельевой корзине, с тобой можно было поехать, куда угодно, школы не было. А как ты была в животе, тепло, уютно, всегда под контролем. Я так скучаю! Я понимала тебя без слов, говорят, что до речи ребёнок с ангелами общается. А потом – всё, окончательно стоит на грешной земле. А наивный детский лепет? А рисунки? Каждый малыш – гениальный художник, но потом этот дар не у всех. Никого так не любят, как маленьких детей!

– Мама, а можно не расти?

– Нет, нельзя, увы. Ты отдаляешься от нас с каждой минутой. Думаешь, я не хочу, чтобы ты не росла?

– Может, как-нибудь можно?

– Нет, доченька. Ты теряешь милоту, детскую непосредственность. Взрослые не умиляют. Потом уже недетские соблазны, ночью нам не спать. Маленькие детки – маленькие бедки. То мы не спали, когда ты была рядом, а теперь ты будешь далеко, телефон не ответит. Скоро, скоро…

Я разрыдалась. Тихо и горько. Вспомнила, как во втором классе, вернувшись с прогулки, услышала:

– Вот Стася вырастет, и мы разведёмся.

– А когда считать выросшей?

– Это уж как дело пойдёт, как взрослеть будет.

Это что, нашей семьи больше не будет? Папа станет приходящим, ведь детей оставляют с матерью. Как сейчас уже не будет, будем только вдвоём. Не хочу расти! Помню, как ревела, когда отдавали бедной семье платье принцессы и розовые туфельки, в которых я выступала в детском саду. Тогда ещё бабушка сказала: "Не жадничай". Мне не жалко было для другой девочки, пусть она обрадуется, но до чего же грустно было, что я уже не буду такой маленькой!

Мама останется совсем одна, если я вырасту. Я стану некрасивой, это только дети все красивые, взрослым быть красивыми очень и очень трудно. Вон сколько у мамы косметики! Это что, ежедневная обязаловка? Я стану тёткой? Грубый голос, ростом уже со взрослую, кто-то думал, что мне четырнадцать. Какой кошмар! Вот другие изо всех сил тянутся, срывают детский голосочек в попытках понизить, так хотят быть взрослыми. А мне зачем? Я не хочу! Мне сказали, что я уже подросток, а это ступень от ребёнка ко взрослому. Детство кончилось! Подростков не любят, считают, что от них одни проблемы. Это детям умиляются.

Небо серое, вечера тёмные. Декабрь. Папа сказал, что в новой куртке я выгляжу совсем как взрослая. Ну зачем по больному? Не хочу гулять.

– Стася, ну иди на улицу, сегодня такое солнце.

– Сейчас, скоро.

– Скоро закат!

А я словно не хотела видеть день, на фоне снега, как на белом листе, я казалась огромной. Но вот вышла. Соседки катаются с горы. Неужели им можно? Им же сорок лет. Это же несолидно! Ещё улыбаются, смеются. А мне бабушка говорила, что скоро уже будет неприлично бегать и кататься с гор.