Он подошел к своему ультрамобилю – скромному, но надежному городскому электрокару темно-серого цвета, который почти бесшумно стоял у обочины. Открыв багажник, Петто аккуратно уложил туда свою кожаную сумку с оборудованием, убедившись, что она надежно зафиксирована. Затем сел за руль.

Салон встретил его знакомым запахом чистоты и легким свечением приборной панели. Он включил зажигание – ультрамобиль ожил почти беззвучно, лишь тихий гул электромотора нарушил тишину улицы. Петто вывел машину на проезжую часть и плавно тронулся с места.

Ночной Фальтико разворачивался перед ним за лобовым стеклом. Улицы, еще недавно запруженные машинами и пешеходами, теперь были почти пусты. Лишь изредка навстречу проносились другие бесшумные ультрамобили, их фары резали темноту, или мелькали запоздалые такси.

Городские здания выглядели иначе при свете уличных фонарей и неоновых вывесок. Днем они были частью привычного пейзажа, ночью же обретали объем, тайну, характер. Строгие фасады банков и офисных центров казались неприступными крепостями. Старые доходные дома с их лепниной и темными окнами напоминали спящих гигантов, хранящих истории поколений. Те самые готические шпили и башни, которые он видел на чертежах XVII века, теперь вырисовывались черными силуэтами на фоне чуть посветлевшего ночного неба, напоминая о древней основе города.

Петто вел машину не спеша, погруженный в свои мысли и одновременно впитывая атмосферу ночного города. Он ехал по знакомым улицам, но сейчас они казались декорациями к какому-то спектаклю, где он был одним из немногих зрителей. Вот площадь перед ратушей – днем шумная и многолюдная, сейчас – огромная, гулкая, залитая желтоватым светом фонарей. Вот мост через темную ленту реки – огни отражались в неподвижной воде, создавая иллюзию второго, подводного города.

Он проезжал мимо витрин магазинов, где манекены застыли в неестественных позах под светом дежурных ламп. Мимо закрытых кафе, где стулья были составлены на столы. Мимо парков, темных и таинственных, где лишь изредка можно было различить силуэты деревьев.

Эта ночная пустота и тишина действовали на Петто двояко. С одной стороны, она успокаивала, давала ощущение простора и свободы после тесноты архива. С другой – в ней было что-то тревожное, словно город затаил дыхание, и в этой тишине могли проснуться те самые тени прошлого, которые он сегодня ощутил так явственно.

Он свернул на проспект, ведущий к «Галерее Времен». Издалека уже виднелась громада торгового центра – темная, лишь с несколькими дежурными огнями и светящейся вывеской над главным входом. Днем это было место притяжения, средоточие жизни и потребления. Ночью же оно казалось огромным мавзолеем, спящим китом, выброшенным на берег городского океана. И где-то там, в его чреве, на третьем этаже, покоился забытый поэт XVIII века.

Петто сбавил скорость, подъезжая к служебному входу ТЦ, расположенному с тыльной стороны здания. Здесь было совсем темно и безлюдно. Он остановил машину у металлической двери, заглушил мотор. Тишина стала почти абсолютной, нарушаемая лишь отдаленным гулом ночного города.

Он посидел мгновение в машине, собираясь с духом. Взглянул на часы – было ровно 23:00. Время пришло. Он глубоко вздохнул, открыл дверцу и вышел в прохладную ночь навстречу пустому торговому центру и его тайнам.

Выйдя из теплого салона ультрамобиля, Петто почувствовал, как ночная прохлада коснулась его лица. Он на мгновение замер, не спеша идти к служебному входу. Город вокруг жил своей тихой, ночной жизнью, и отсюда, с этой почти безлюдной точки у тыльной стороны торгового центра, он ощущался особенно остро.