Она прищурилась, склонив голову в сторону, как будто обдумывая мой вопрос, затем фыркнула с неприкрытым презрением:

– Охранять? Телевизор? Дурочка. Единственная ценность в этом доме – это сам господин Лазарев. И, может быть, мы. До тех пор, пока мы ему интересны.

– А чем мы можем быть ему интересны? – Я чувствовала, как холодный пот начал проступать у меня на лбу. Неужели все, что Лана говорила, правда?

Она резко вскочила с дивана, и прежде чем я успела отступить, она оказалась прямо передо мной. Ее руки схватили меня за плечи, она наклонилась так близко, что я почувствовала ее горячее дыхание на лице. В ее глазах горела ярость, гнев вспыхнул, как пламя.

– Ты, глупая, так и не поняла? Если не поняла до сих пор, – прошипела она сквозь стиснутые зубы, – скоро поймешь.

Я отшатнулась, чувствуя, как дрожь сковывает мое тело.

Лана, будто ничего не произошло, махнула рукой, указывая мне следовать за ней. Взгляд ее вновь стал спокойным, без всякого намека на ярость, которую она только что выплеснула. Я все еще была потрясена ее внезапной вспышкой, но подчинилась и пошла следом.

Мы оказались в тренажерном зале, и у меня невольно вырвался возглас восхищения. Зал поражал своими размерами и оборудованием. Все здесь было новым, сверкающим. Воспоминания о старой тренажерке, куда я забредала в дни, свободные от бассейна, всплыли перед глазами. Там все казалось скромным и скрипучим, в то время как здесь – кардио— и силовые тренажеры, раскинувшиеся по залу, теннисный стол, шведская стенка, стойка с целым арсеналом гантелей разных размеров вдоль стены.

– Да уж, впечатляет, – пробормотала я, пробегая взглядом по навороченным гимнастическим скамьям. Все вокруг было слишком современным, как будто специально созданным для того, чтобы не покидать это место. Взгляд скользнул на дверь сбоку, откуда мерцал мягкий голубовато-зеленый свет. Я поняла, что это хамам, уложенный узорами из мозаики.

Лана без лишних слов уселась на тренажер и начала медленно сжимать рычаги. Я стояла рядом, наблюдая за ее уверенными движениями. Было заметно, что Лана поддерживает себя в хорошей форме, занимаясь регулярно. Все ее тело будто излучало силу и дисциплину, чего мне всегда не хватало. Подойдя ближе к зеркальной стене, я невольно бросила взгляд на свое отражение и тут же почувствовала резкое отвращение к себе.

Мое тело изменилось. Я ужасно похудела, настолько, что кожа едва прикрывала выпирающие кости. Ребра, торчащие из-под майки, казались чужими, словно я больше не знала себя. Я подняла край майки, чтобы осмотреть живот, и невольно вздрогнула, увидев уродливый шрам внизу. Он был грубым напоминанием о том, что я прошла.

Моя попытка скрыться в собственных мыслях не удалась. В зеркале я заметила, как Лана остановилась и посмотрела на меня. Ее взгляд был полон непонятных мне эмоций – смесь брезгливости и жалости. Особенно долго она задержалась на шраме, прежде чем стиснуть челюсти и отвесить глаза. Казалось, этот зрительный контакт вызывал у девушки дискомфорт, но она ничего не сказала. Просто вернулась к упражнениям, будто я была пустым местом.

Мне это подходило. Я не хотела вопросов. Не хотела, чтобы кто-то ковырялся в моем прошлом. Я сама не могла туда возвращаться, потому что каждый раз, когда воспоминания всплывали, я чувствовала себя, как в ловушке. Хотелось все забыть, как страшный сон, но прошлое не отпускало.

Лана продолжала свои занятия, полностью игнорируя меня, словно я была здесь лишь ненужным дополнением к тренажерам.

Лана вдруг резко остановила меня, как только я шагнула на беговую дорожку и начала набирать ритм.