– Думаешь, ей страшно? По виду, она невозмутима.

– Конечно, страшно, но с нею верный друг. Всегда рядом, тенью за спиной.

– Виктор.

– Он из ее среды, когда то, почти в одно время, они вышли на улицу для заработка. Их услуги высоко ценили, от клиентов отбоя не было.

– Клиентов? Я не ослышалась?

– Виктор – особенный. Ну, ты понимаешь…

Каринка вновь покраснела от смущения.

– Понимаю… А он тоже заразился?

– К счастью нет. Беда миновала.

– Как же его можно использовать?

– Не обязательно трясти мускулами, учить единоборства. У некоторых сила в их слабости. Ты только посмотри, насколько Виктор красив! Обязательно имеется причина, по которой он оказался среди нас.

– Стоп! Мы здесь не вписываемся, – сделала вывод Карина.

– Я тебе это твержу не в первый раз, а ты не слушаешь. За нами вообще ничего подобного не значится. Не бандитки, в прямом понимании слова. Все шалости – детский лепет.

Невыразимый словами, обмен взглядами, означал, абсолютное согласие между подругами.

– Карин, я побежала, – наконец, нарушила молчание Тина.

– Держи меня в курсе.

– Само-собой.

Тинка круто повернулась, высматривая интересного собеседника. На этот раз, она направилась прямой наводкой к командиру-Михаилу. Ее постоянно манило к нему, будто магнитом.

Карина открыла блокнот и уставилась на чистый лист, взяла в руки карандаш. Их она стащила из медицинского кабинета, когда проходила мимо. Ей нужнее. «Так… так….» – повторяла она, стараясь вспомнить имена всех членов команды. Нелепая, но в то же время полезная привычка фиксировать содержание любого важного события в письменном виде. Закусила кончик карандаша, пытаясь сосредоточиться.

Всего пара строк, которая впоследствии дополнится, перепишется. Каринке нравилось ставить отметки на полях, как бы комментарии от своего имени. У нее было достаточно времени, чтобы сделать логические выводы, а на их основании составить общую картину – взгляд со стороны.

Ну, а пока в ее записях значилось: Кристина – Тина, почти псих, но подруга; Вика – спидоноска; Виктор – гей; Светка – беспринципная тварь, любящая деньги, срок за грабеж квартиры; Ром – любитель выпить, крепкие мускулы, беспредельщик-задира; Ник – меткий стрелок, хладнокровный ублюдок; Дикарка Дина – преступная группировка, скупка краденого, скрывается от расправы; Джон – скользкий тип, компьютерный гений.

В конец списка она мечтала добавить свое имя. Долго думала, что бы такого написать, чтобы получилась правильная характеристика, но, к сожалению, кроме имени – ничего. Может: хулиганка, спортсменка, лгунья, мелкая воришка?.. Все не то. Странно, но чтобы она не думала о своей персоне, выходило обидное – детдомовская брошенка, дворняжка.

Неприятно усмехнувшись внутреннему состоянию, Карина написала лишь свое имя, тире и ничего больше. Спрятала блокнот в карман толстовки, на всякий случай, застегнув молнию, туда же отправила огрызок карандаша. Ее зубы усердно поработали, пока голова размышляла. Дурная привычка.

Ее вновь осенило: если отбросить сожаления о собственной никчемности, в сравнении с яркими личностями и основываться на здравом смысле, она – единственная, кто оказалась здесь по ошибке. Шабаш лиц с непредвиденной социальной ответственностью именно для нее окажется тяжелым испытанием. «Сбегу!» – вновь повторила она.

Михаил, спозаранку собрав группу у стенда с достижениями комсомольцев в ознаменование двадцатого съезда партии, назначил новое правило сосуществования.

– Мальчики и девочки раздельно. Никаких шашней! Ля Мур под запретом. Узнаю, приму меры.

– Интересно, какие? – тут же встряла Тина.