В замочной скважине с обратной стороны дважды повернулся ключ, а после наступила абсолютная тишина: ни шорохов, ни стуков. Девчонки слышали только свое беспокойное дыхание.

– Тин, мне немного страшно, – призналась Карина.

– Я никому не позволю обидеть тебя.

– А я – тебя.

И больше ни одного лишнего слова. Молчание, порой говорит куда красноречивее. Крепким узлом связались две их судьбы с того самого момента, как они оказались взаперти в фургоне – подруги по несчастью.

Ночевали в тесной каморке, на некоем подобии постелей – жесткие неудобные дощаные полки, ставшие испытанием для спины. Карина вертелась, как юла, пытаясь выбрать удобное положение. К тому же после драки с Тиной остались синяки и царапины, которые давали о себе знать. Карина потрогала рассеченную губу, начинающую опухать.

– Не спишь? – прошептала она в темноту.

– Не-а, – тут же ответила Тина.

– Все тело ломит, будто под каток попала.

– Прости, не рассчитала. Но и ты виновата, у меня в подреберье ноет, губа разбита, в носу кровь запеклась.

– Ерунда, заживет. Не в первый раз. Да, и не в последний, пожалуй.

– Есть хочу! – созналась Тина, – жлобы, могли бы супа налить! Живот свело, аж палит.

Ночь – время нечистой силы и мрачных помыслов, доводящих до кошмаров. Подружки не смогли сомкнуть глаз, да и как это возможно, когда впереди ожидает невесть что. Они тихонечко обсуждали прошедший день, делились догадками, даже самыми страшными по поводу дальнейшей участи.

Ситуация патовая, но Карина – боец и никогда не сдавалась и не прогибалась под чужое мнение. В любом случае, она надеялась, что ей удастся сбежать.

Лишь рассветные лучи коснулись окна, с грубой металлической решеткой, с обратной стороны началось движение. Хлопали двери, слышались голоса. Карина пыталась услышать хоть что-то важное, прислонив ухо к двери.

– Ни минуты не спала, – сообщила Тина, вытягивая руки, – все болит, будто палками били.

– Сюда идут! – заметила Карина.

Замочная скважина ожила и в дверном проеме появилась миловидная женщина средних лет в белом халате. В ее светло-серых глазах не было и намека на ожесточение или равнодушие. Пару минут она оценивающим взглядом осмотрела девочек, после осуждающе покачала головой. По всей видимости, ей не понравилось увиденное, потому что она сурово сводила брови и морщилась.

– Неряхи! – наконец сделала она вывод, – никакой гигиены. Мыться срочно!

– Накормили бы сначала, – укорила Тина.

Она всю ночь до утра твердила о тарелке супа.

– Грязных не кормим, – последовал ответ.

– Лев немытыми лапами быка съедает, – продолжала сопротивляться Тина.

Женщина рассердилась. Она не привыкла, чтобы ей возражали.

– Я медик, а не ты! Мне лучше знать, что делать. Инфекции вашей только не хватало. Сначала вымоетесь, пройдете обследование, а уж потом разговоры о еде вести будем.

– Какое обследование? – зашипела Тина, – идите – ка товарищ медик лесом. Не дамся я! Карин, чего молчишь, скажи ей!

Карина пока что была лишь наблюдателем в странном диалоге, но целиком и полностью поддерживала позицию подруги. Становиться подопытным кроликом не хотелось, а в слове обследование слышалась угроза.

– Нет у нас заразы. Можете не проверять, – со знанием дела подтвердила Карина. Медосмотры регулярно проходим – педикулез, чесотка, инфекционные и карантинные.

– Удивительно. Откуда такая уверенность?

– Справка в общаге имеется. Могу слетать. Ежегодно – диспансеризация, анализы.

– Отставить! – услышали они знакомый голос. Михаил пришел на выручку работнице красного креста и белого халата.

– Не церемоньтесь с ними, Клара. Они только силу понимают.