Правда, в последнее время, после того как у Лешки появилась Лика, Инна как-то присмирела. Точнее, как раз после того, как Лика от Алексея сбежала.
Я другу сказал, рискуя получить в табло все, что я о нем думаю. Прекрасно понимая, что это не моё дело, но в истории с Ликой он был не прав. Своей женщине, если ты её любишь, надо доверять. Иначе… иначе нет смысла во всем этом.
Да уж… умный я. Задним умом!
Кто бы меня наставил на пусть истинный.
Так… сейчас я кажется именно на истинном, потому что вижу вдалеке что-то похожее на силуэт идущего человека.
Варвара?
Поддаю газу, проезжаю мимо. Точно – она!
Она! Ликую! Мой внутренний моторчик в груди взрывается новыми сумасшедшими оборотами, тарахтит, но уже от радости, с облегчением.
Нашел! Живая!
Ну, кто-то у меня сейчас получит!
Проезжаю чуть вперед, торможу. Выпрыгиваю из внедорожника, быстро направляясь к ней.
Варвара останавливается, замирает.
Оглядываю ее на подходе и реально хочется положить через колено и хорошо по заднице настучать.
Дура! На улице снегопад, мороз, ветер! А она в чем? Какая-то легкая шубка, из искусственной чебурашки, как бы моя бабуля сказала – полуперденчик!
Из-под этого шубного недоразумения торчит узкое в обтяжку платьице! Чулочки тоненькие и узкие сапожки на каблучках.
Твою ж дивизию! Ну, Варя!
- Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красная? – ухмыляюсь, подходя на расстояние вытянутой руки.
Вижу длиннющие ресницы, заиндевевшие реально как у заледеневшей девицы из детской сказки про «Морозко».
Она смотрит на меня мгновение, а потом делает то, от чего у меня просто останавливается сердце, кровь перестает бежать, все замирает…
***
- Егор…
Прижимается ко мне, всем телом впечатывается, руками обвивает, ледяная вся, господи ты боже мой! И как-то сразу вся моя злость, гнев, возмущение улетучиваются, словно метель уносит…
- Варька, дурочка ты моя маленькая, ты что творишь? – обнимаю, стискивая крепче.
- Холодно…
- Конечно, холодно… Чёрт…
Поднимаю ее на руки, несу в машину. Открываю заднюю дверь.
Конечно, нужно посадить ее и сразу ехать, привезти в дом, отогреть. Не дай бог подхватит пневмонию еще! Или отморозит себе все на свете, а ей еще рожать. Господи, о чем я только думаю!
Усаживаю на заднее сидение её и сажусь рядом. Обнимаю, беру ее ладони в свои, пытаясь согреть дыханием.
Её всю трясет, пытается дышать, чуть всхлипывает и, кажется, немного хрипит. Вспоминаю, что где-то в машине у меня бутылочка бальзама на травах, он безалкогольный, мама все время мне его с собой дает, а я периодически забываю в машине.
Тянусь вперед, чтобы открыть крышку широкого подлокотника.
- Ты куда?
- Я здесь, все хорошо, сейчас…
Нащупываю бутылку одной рукой, второй все еще держу за талию Варю, которая не отрывается от меня.
Достаю бальзам, отвинчиваю крышку – нюхаю, делаю глоточек – терпкий, приятный вкус, что-то можжевеловое.
- На, глотни.
- Я не буду. Не хочу.
- Он безалкогольный, не бойся, хоть чуть-чуть согреешься. Давай.
Подношу горлышко к её губам, смотрю, не могу глаза отвести. Что-то со мной происходит вот прямо в эту минуту. Что-то непонятное и пугающее.
Варя прячет глаза, иней с ресниц уже растаял, но они такие же длинные, пушистые, кусочки туши на щеках – там, где бороздки от слез.
Плакала…
Щеки огнем горят – это с мороза, конечно. Глотает бальзам, я вижу, как по ее горлу проходит волна, другая… Чуть закашливается.
- Спасибо, всё… Ох-х… - вздрагивает, и начинает стучать зубами, а я не придумываю ничего лучше, как притянуть ее ближе к себе, схватив в охапку.
- Ну, всё, всё, малыш… всё хорошо. Я тебя нашел, ты жива…
- Я не малыш…