Я, напротив, в эти дни жил с гаденьким ощущением подкрадывающейся неприятности. В понедельник после работы я вышел из лифта, нащупывая в кармане новые ключи от квартиры. И тут тревожный колокольчик, фоново звонивший весь день, превратился в конкретный пожарный набат.

На двери желтел яркий стикер.

«Это не поможет», – было написано на нем.

Замечательно. Просто великолепно. Видимо, как раз сегодня, пока я торчал в офисе, «Вадим» и «Елизавета-Тамара» как раз и навестили меня. Но «дружеский визит» не удался. Они обнаружили, что прежние ключи не подходят. Догадались, что я их раскусил, но решили показать мне, что их это не очень-то пугает. Довольно отчаянные ребята.

Я запарился. Ситуация вдвойне неприятна тем, что в тот же вечер я должен был уезжать в Самару. Я оторвал стикер от двери и прилепил его на зеркало в коридоре. Вызвал такси. Поужинал. И уехал на вокзал. Мне хотелось перестать думать обо всей этой ситуации. Выбросить ее из головы. И раздражало, что мне это не удавалось.

Только в поезде мозг слегка задвинул тему потенциального ограбления на второй план и радостно принялся обдумывать то, о чем я обычно размышляю в дороге. Если коротко: я хочу изменить мир.

Я вспомнил об этом, как только начался привычный дорожный ритуал. Я снова с раздражением обнаружил на постели купе пакет «бесплатной прессы». Бессодержательный, насквозь фальшиво-рекламный журнал «Желдор-Экспресс», какую-то откровенно несвежую, как будто пахнущую прогорклым беляшом газету «Для тех, кто в пути», листок «Свисток», путеводитель «Недвижимость Кипра» и еще кучу хлама. Всего девять изданий. Добрые полкило макулатуры. И ведь какие-то люди тратят свою жизнь на то, чтобы производить этот никчемный беспомощный шит! Меня просто бесит, когда я представляю, что производство вот этого составляет основное содержание чьей-то жизни. Двадцать дней в месяц по восемь часов в день они тревожатся, спешат в офис к 10 утра, корпеют, тратят электричество, типографскую краску и бумагу, чтобы на постели пассажиров легло вот это. Никому не нужное. Макулатура, которая в тесном купе только мешает, и ты не знаешь, куда ее запихнуть. Я испытываю жалость и презрение к этим людям одновременно. Страшнее всего, что они наверняка искренне заблуждаются, полагая, что делают важное и серьезное дело.

Дальше абсурд продолжился. В купе заглянула проводница и поставила на столик четыре пластиковых контейнера, набитых низкокачественной высококалорийной едой: салями в вакуумной упаковке, молочный шоколад, вафли, печенье, плавленый сырок, пончик. Тому, кто придумал, что в поезде, отбывающем из Москвы в двенадцать ночи и прибывающем в пункт назначения ранним утром, людям надо выдавать поголовно эту отраву, надо самому прописать такую диету. Чтобы он каждый вечер на ночь съедал по бутерброду, составленному из всех этих продуктов. И запивал бы еще бутылочкой колы, которая тоже услужливо выставлена на столике.

К счастью, большинство пассажиров (по крайней мере моих попутчиков) прекрасно понимают убийственность предложенного меню. И из всего «дорожного набора» большинство в лучшем случае съедает утром йогурт. Остальное содержимое контейнера долго перекладывается, критически осматривается и, переворошенное, остается лежать там же. На столике. Утром проводницы проходят и сгребают весь этот джанк-фуд в пластиковые мешки. Сомневаюсь, что они раздают этот избыточный корм бомжам или бродячим животным. Думаю, он отправляется прямиком на помойку. А ведь на производство и этого тоже тратятся чьи-то бесценные человеческие жизни! И так во всем.