Возможно, обещания Марата звучали бы правдоподобно, если бы произносились трезвым голосом. Однако я не настолько наивная, чтобы верить пьяным бредням. Да и в целом, он рядом с Тамерланом проигрывал по всем фронтам. Разве что вот… достоинство больше, но тут я не проверяла. Да и размер, наверное, не самое главное? Вдруг он большой, но "чик-чик" и уже всё? Нет, менять Одуева на пару дополнительных сантиметров глупо.

— Ага, женишься, детей мне настрогаешь, — поддержала я разговор. — Любить будешь до гроба и пылинки с меня сдувать. Я ничего не забыла?

— Нет, — походка у него была мягкая, как у тигра. Или кота, когда он крадётся за мышью. — В шелках будешь ходить, на золоте спать. А сейчас извини, что есть. Чужой коттедж, чужая кровать. Зато я… Весь… Как есть.

Я не заметила, когда он изготовился к прыжку. Молния — и та ведёт себя предсказуемее. Марат через мгновение впечатал меня в стену. За два удара сердца я оказалась в тисках. От спортсмена разило коньяком. Стальные пальцы впились в меня, оставляя синяки даже через одежду. А борода, привлекательная издалека, вблизи превратилась в щётку, царапающую кожу.

— Давай, крошка, ломайся, — глухо зарычал дзюдоист. — Иначе не интересно. Любишь пожёстче? Я порву на тебе трусики. Давай, уже яйца звенят.

Последние слова прозвучали, как инструкция к спасению. Внутренний голос напомнил, что те самые яйца — самое слабое место у мужчин.

"Нет, это ещё не звенят, — подумала я. — Вот сейчас запоют!"

Я перестала вырываться, чтобы Марат хотя бы немного ослабил хватку. Он дотронулся до ширинки, но я отвела его руку в сторону и потянула за язычок сама. По комнате разнёсся довольный смех парня, а в следующую секунду я со всей силы впечатала колено ему в пах. Наверное, это было больно. Марат завыл раненым зверем. На пол не рухнул, но едва держался на ногах. Плевать! Я рванула к двери, дрожащими пальцами провернула ключ и выскочила в коридор.

— Тамик! — заорала я, как резаная, заколотила в соседнюю дверь. — Тамерлан! Одуев, просыпайся сейчас же!

— Сука! — ревел Марат за спиной. — Пор-р-рву!

В спальне что-то с грохотом упало. В той, где по заверениям недоласканного дзюдоиста безмятежно дрых мой парень.

— Скорее, — умоляла я, продолжая тарабанить в дверь. — Тамерлан, пожар!

Идиотская реплика всплыла в памяти после занятий по ОБЖ. “Не признавайтесь, что вас насилуют, девочки. Никто бровью не поведёт. Кричите “пожар”.

— Одуев!

Они появились в коридоре одновременно: заспанный Тамерлан с диким взглядом и рассвирипевший от боли Марат. Не знаю, как Одуев сориентировался. Может, помогло то, что насильник вывалился из моей спальни и держался за причиндалы, а дымом в коттедже не пахло.

— Кур-р-р-рва, — с угрозой протянул Марат.

Потом была ещё одна “вспышка молнии”. Тренированное тело профессионального спортсмена среагировало быстрее, чем его затуманенный разум. Тамерлан вмазал моему обидчику в морду так, что челюсть затрещала.

Я закрыла рот руками, чтобы не визжать. Отскочила за спину Тамика и вжалась в стену, мечтая проснуться в общаге, в своей постели. Испуг перед Маратом показался детским лепетом по сравнению с тем, что я чувствовала в этот момент.

Одуев наносил удар за ударом, совершенно не замечая, что противник ему не отвечает. Драки не было. Было избиение младенца, жёсткое и даже жестокое. Лицо несостоявшегося насильника превратилось в кровавое месиво. Его стоны становились всё тише, и я поняла, что запахло жареным.

— Тамик, — позвала я и, набравшись смелости, шагнула ближе к нему. — Остановись, пожалуйста!

На крики сбежались гости. Не так быстро, как бывает в фильмах, но двери захлопали и сонные люди повалили в коридор. К несчастью я всё ещё была в одиночестве. Никто не понимал, что происходит, а потому не вмешивался. Лишь чей-то одинокий возглас нарушил череду ударов: