Ты тоже, Лев, умопомрачителен, и, конечно же, по закону жанра не свободен, добавляю мысленно, и чувствую горечь на душе. Аж слезы на глаза выступают, хорошо, что в темноте Быстрицкий их не видит.

Никогда не думала, что опущусь до того, что мне понравится женатый мужчина.

Да, Ира, признайся уже себе: он тебе охренеть, как нравится.

— Потом я долго не интересовалась парнями. Была с головой погружена в учебу и различные студенческие активности. А на третьем курсе в одну из поездок в Лондон к сестре и ее мужу познакомилась с парнем. Его звали Тайлер, и он стал моим первым серьезным парнем. Наши отношения на расстоянии продлились три с половиной года. Мы расстались, потому что фирма, в которой он работал, открыла подразделение в Австралии, и Тайлера отправили туда. Наши отношения еле выдерживали расстояние Москва-Лондон, так что расстояние Москва-Сидней их добило окончательно.

Я замолкаю, вспоминая Тайлера. Кареглазый шатен запал мне в душу не сразу. Сначала мы были просто друзьями, пока во время одного из походов в паб Тайлер меня не поцеловал. Мы общаемся с ним до сих пор. Пишем друг другу письма по электронной почте.

Пожалуй, Тайлер вообще единственный человек, которому я пишу большие письма и от которого получаю такие же большие ответы с подробными рассказами. Он окончательно обосновался в Австралии и уже женился на австралийке. Нет, мне не обидно. Я рада за Тайлера.

— А после Тайлера? — продолжает допрашивать Быстрицкий.

А вот что было после Тайлера, я вспоминать не люблю. До сих пор передергивает.

— Через два года после Тайлера я встретила в Москве мужчину. Все было нормально, пока я не осознала, что он альфонс.

— В смысле!? — Лев резко останавливается на месте и громко смеется.

— Не смешно! — шиплю. — В прямом. Он был красив, умен и галантен. Правда, не работал. При знакомстве я не придала этому значения. Подумала, ну мало ли, всякое бывает. Уволился с работы, ищет новую. Но работа у него все не находилась и не находилась. Он ходил по собеседованиям, но везде ему не нравилось: то плохой график, то далеко ездить, то зарплата ниже, чем он заслуживает, то начальник дурак, то еще что-то. При этом он уже у меня жил и по сути был на моем обеспечении. В общем, через год до меня дошло, что выходить на работу он не собирается, и я попросила его покинуть мою квартиру.

Быстрицкий ржет в голос, а меня же охватывает возмущение. Я с силой бью его кулаком в плечо, но Лев не двигается с места.

— Ира, — говорит сквозь смех. — Ты же такая умная. Как ты сразу не распознала альфонса?

Я задавала себе этот вопрос тысячу раз.

— Знаешь, а они хорошо шифруются и втираются в доверие. У него было блестящее образование, он владел тремя языками и мог поддержать разговор на любую тему. Ну и когда ты знакомишься с человеком, ты же не начинаешь его сразу в чем-то подозревать. У тебя складывается о человеке хорошее впечатление, ты ему доверяешь…

Я замолкаю, смотря на продолжающего смеяться Быстрицкого. Хочется стукнуть его по голове! Но вдруг моя злость сходит на нет, и я сама заражаюсь смехом. Тогда мне было ужасно неприятно, что ко мне, как пиявка, присосался альфонс. Но сейчас и правда смешно это вспоминать.

Лев наконец-то заканчивает смеяться и глядит на меня.

— А после альфонса?

— Альфонса я выставила за дверь два года назад и с тех пор я свободна. Больше у меня не было отношений.

Лев еще слегка смеется и возобновляет движение. Кажется, мы уже сделали круг и вернулись обратно к воротам на территорию губернаторского имения. Лев открывает калитку и пропускает меня вперед. Но он не идет прямиком к дому, до которого метров тридцать, а сворачивает в сад. Значит, пойдем длинной дорогой.