Одно дело, когда ты непроизвольно чувствуешь ненависть, как было у меня с моей травмой. А другое – самой провоцировать себя и вспоминать все обиды. Испытывать ненависть к маме было стыдно. Очень. Но именно это чувство мне было нужно вызывать, чтобы простить и «отболеть».

То, что происходило дальше, было похоже на сеанс экзорцизма. Сначала я просто повторяла, как попугай: «Я НЕНАВИЖУ МАМУ!» Накручивала себя, вспоминая, что она делала или не делала.

Я ненавидела ее, когда она хотела сына вместо меня. Я ненавидела ее, когда она оставляла меня в круглосуточном садике и у бабушки на несколько месяцев летом. Я ненавидела ее, когда она сдала меня в психушку. Я ненавидела ее, когда она лезла в мою личную жизнь, выбирая мне друзей и парней. Я ненавидела ее, когда она не поддержала, узнав, что мой супруг поднимает на меня руку. Я ненавидела ее за то, что не могла создать семью. Ненавидела за то, что она даже не знает о моих талантах! Я ненавидела ее за все это и кричала диким, не своим голосом:

– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Кричала сквозь стиснутые зубы, у меня выворачивало пальцы на руках, сводило их на ногах. Слезы, как струи водопада Лавна, куда я любила приезжать, мощные и ледяные, жгли кожу. Мне невыносимо больно, что столько лет я жила не своей жизнью!

Когда силы почти иссякли, прозвенел часовой таймер. Слез давно не было, я не могла даже открыть рот. Силы ушли.

Внутренний голос еле слышно шепнул: «Я исчезла, меня не стало». Я же просто лежала свернувшись калачиком в позе эмбриона. Жжение в груди ещe оставалось, но сил не было. Мария сообщила, что моя эмоциональная «смерть» произошла. Я обрадовалась, но заплакать от счастья не смогла, эмоции тоже ушли. Совсем. Я впервые испытывала подобное, поэтому спросила:

– Я вообще теперь заплачу?

– Заплачешь – от счастья, когда поймешь, кто ты есть на самом деле, – успокоила меня Мария.

Мне стало легко. Чувство какого-то внутреннего освобождения заполнило меня. Было так спокойно и безмятежно, что я взяла ручку и написала эти строки:

Мама, отвези меня туда, где не болит,

Где соленый запах умиротворит.

Мама, разве можно так вот просто людям доверять?

Почему ж так больно, что не разорвать?

Мама, как забыть, что было, чтобы без потерь?

Мама… Слышишь, мама, как взрослеть теперь?

Мама, я сумела выстоять. Сумела сталью стать.

Кожу из наивности получилось снять.

Мама, я сумела маски раздобыть.

Только позабыла я, как собою быть.

Нам говорили, что нельзя ненавидеть родителей, что мама – это святое. Но это невозможно! Невозможно не испытывать тех или иных чувств, потому что они происходят с нами в моменте, как вспышка. Мы не всегда понимаем, что это за состояния, не делим чувства на плохие и хорошие. Мы их просто испытываем.

И вот нам говорят: «Так нельзя», и мы прячем эти чувства и боль, накапливая целый рюкзак непрожитых внутренних состояний. Ум понимает, что такое хорошо, а что такое плохо. Но вот тело невозможно запрограммировать чувствовать так, как учат социальные установки.

Моя мама не заслуживает ненависти. Она делала все, чтобы я была счастлива. Я ее очень люблю и благодарна за все, что она сделала для меня.

Я говорю лишь о том, что мы можем испытывать разные чувства и это нормально. Когда мы их проживаем и не боимся испытывать, то потом годами не носим обиды, что сформировались именно по этим причинам.