– Твое упорство заслуживает награды, – голос Олега тоже изменился. Пальцы легли на мою челюсть и чуть резковато нажали так, что рот приоткрылся, а большой палец тут же проник между губ. – Или наказания.

Черт, не знаю, чего во мне сейчас больше: голода по боли, разгоревшегося несмотря на то, что еще вчера я был сыт. Или желания таки отыметь в рот эту королеву выпускного, как мечтал бы каждый. Грубо, жестко, не заботясь о ее удобстве, да. Но все-таки просто отыметь. Без садистских практик, без темной волны боли в ее глазах.

Хорошо бы показать глупенькой дурочке, о чем она просит. И что-то внутри аж подрагивает от желания увидеть, как она дергается под плетью, услышать, как нервно дышит, когда в кожу входят иглы. К тому же это будет лучшим средством, чтобы отпугнуть Ксюшу от клуба… и от меня.

Но у этого плана два недостатка.

Во-первых, я все же хочу отыметь выпускницу в белом платьице и кончить ей на лицо.

Во-вторых, она все равно не поймет прелести боли. Она нормальная девчонка. Чуток ебанутая вместе со своей матерью, но кто в ее возрасте не был ебанутым? Может, и правда влюбилась, кто этих едва совершеннолетних сосок знает? Мне от этого никакого кайфа, если она будет визжать и бояться не в удовольствие себе, а потому что ей и правда больно и страшно.

Не знаю, что это за сдвиг в мозгах у тех, кому доставляет кайф боль, и мне не особо интересно. Мне просто нравится, что они есть. И то, что я детства давил в себе, когда меня учили быть добрым и милосердным и не мучить собачек, можно выпустить наружу.

Можно щипать, стискивать, резать, пронзать, бить, жалить, нажимать на болевые точки. И видеть, как вспыхивает боль в глазах, а следом восторг. Чувствовать сладкий привкус на языке от мучений человека. И знать, что человеку это нравится не меньше.

Мы извращенцы, я согласен. Но мы находим друг друга и не мешаем остальным жить.

Девчонка явно ванильненькая как капучино со взбитыми сливками и карамельным сиропом. Я же люблю крепкие коктейли с перцем.

Договориться с самим собой гораздо легче, чем с другими. Когда она выжидательно кладет ладонь на мою ширинку и смотрит умоляющим взглядом, у меня в башке все плывет. Белое платьице, оленьи глазки, губы такие пухлые, что едва смыкаются, оставляя ромбовидный зазор, словно специально для соломинки молочного коктейля с вишенкой.

Честно скажу, видел очень мало мужиков, у которых в выпускном классе не было комплексов. В конце концов, на всю параллель всегда только один тот, кто трахнул королеву класса. И пятьдесят неудачников.

Ты можешь потом трахать самых дорогих эскортниц мира, включая бывших девочек арабских шейхов, которые говна не держат. Но королева класса все равно дала не тебе, и это уже на всю жизнь.

Поэтому сейчас я приоткрываю большим пальцем пухлые губки Ксюши, а другой рукой давлю на ее плечо, намекая, что пора опускаться на колени.

Она тупит, и я не могу отказать себе в удовольствии сгрести рукой ее красиво уложенные для сегодняшнего вечера волосы, дернуть сначала вверх, чтобы она вскрикнула, а потом резко потянуть вниз, утягивая ее, заставляя склониться и в итоге упасть, ударившись коленями.

От того, как учащается дыхание Ксюши, становясь резким, судорожным, со всхлипами, внутри пробегает горячая дрожь. Хоть я и говорю, что все эти игры в доминацию меня не интересуют, думаю, нет на свете мужика, у которого бы не вставало на униженную красивую сучку.

– Ксюша… – решаю в последний раз все же предупредить ее. – Ты сейчас можешь сказать «Нет», встать и выйти. Я провожу.

– И больше я тебя не увижу? – Спрашивает она, глядя в пол.