Теперь давайте посмотрим, что он делает и не делает для укрепления отношений. С большим трудом ходит на работу, и приходит под вечер пьяный в муку. Не удивлюсь, если последние деньги тратит на проституток. Приходит, от него пахнет какими-то сраками, он не брился, не мылся уже целую неделю, и хочет снова чуть – чуть пообщаться. Удержать такие отношения возможно в том случае, если он изменится в лучшую сторону. А что значит, в лучшую?.. Это значит, что он будет развивать в себе талант любить женщину, прислушиваться к ней, и тому подобное, понимать, почему она решила с ним разойтись.

Я слышал, что бывали случаи, когда мужчина уходил из семьи, а затем, спустя несколько лет, возвращался, и отношения уже были другими, и он другой, и вообще любовь крепче стала.

Женщина любит – она внимательная. Она выслушает капризы мужчины, защитника отечества, и будет ходить, себе на уме крутить, вот это – вот это надо, вот это – вот это скоро. Так она любит.

Допустим, я ошибаюсь, и совсем не вижу, как это происходит. Хоть я и наблюдательный, но я могу не видеть ничего дальше своего носа. А носик у меня красивый, с веснушками, и подходит под цвет лица. Если честно, я отношений боюсь ещё больше, чем их боится женщина. Она-то умная, знает, чего хочет. А я теряю всякое самообладание, перестаю критически мыслить, и вот, пожалуйста, я уже во власти семейного очага. Но я про себя думаю, пусть так и продолжается.

Я уже натерпелся всяких приключений, всякого унижения, в частности, от людей, которых я впервые вижу. Если бы кто знал, как выглядит мир за порогом дома, уже бы не сомневался в том, что вступать в брак просто необходимо, и желательно по любви.

Далеко ходить не надо, у нас в хостеле живёт один мужичок, которому шестьдесят лет, ни кола ни двора, лазает по моим сумкам, что-то себе ищет. А где-то у него семья с ребёнком, если верить его рассказам о себе. Признаться, я сомневаюсь, что у него хоть кто-то есть из родных, которые бы его за родного приняли.

С другой стороны, я и сам оказался в такой скверной ситуации, что и от меня родственники отвернулись; работать, говорят, не хочешь, значит, поддерживать с тобой отношения не будем. Ну, а я, тем временем, тружусь, не опуская рук. Ругаюсь за каждый недоплаченный мне рубль, и грею надежду, что однажды прославлюсь писателем, и буду зарабатывать – пусть немного, но, чтобы на жизнь хватало.

С другой стороны, у меня проблема, и очень серьёзная, я, как оказалось, мизантроп.

Гуляю по улицам города, смотрю на уличных музыкантов, многие из них под минус играют, складывается ощущение, словно они совсем не слышат музыки. Кажется, будто без минуса они не смогут ничего сыграть самостоятельно. А то, как музыка проливается из души, какой у неё строй, и, как трудно его нарушить – это мне объяснять никому не приходится, поскольку никто не слушает меня. Но я в этом кое-что понимаю. Однако могу сказать только одно – талант необходимо развивать, доводить до совершенства. А что значит – до совершенства?.. То и значит, что тебе уже скучно этим заниматься, ты выходишь на сцену, думаешь – «Блин, опять вот это, играть на публику…»

С другой стороны, опытные музыканты знают, что публика нагревает своей шумной атмосферой музыканта. Здесь он моментально возбуждается, вдохновляется, начинает играть так, как и сам от себя этого не ожидал. Возможно. Такие музыканты со сцены не уходят, из студии не выгонишь.

Когда-то я тоже плотно занимался музыкой, играл джаз, но сейчас уже десять лет не прикасался к инструменту. Видимо, тот факт, что судьба увела меня в литературу, тоже не случайно. Я мог бы быть кем угодно, только не писателем. Тем более, с такой склонностью писать монологи. Однако именно писателем я и стал, поскольку семь лет подряд неотрывно пишу, публикую, и не задумываюсь о том, что меня ждёт широкая известность.