– Но змей повредил внешний корпус, а значит вся система вентиляции теперь не работает. Как двигатель будет охлаждаться?

– Об этом не беспокойтесь, у ядерных двигателей собственная система охлаждения, она не завязана на выводе энергии за борт.

– Это же допотопные технологии, инженер! Вы уверены, что у нас получится?

– Технология стара, зато надёжна. К тому же, это – наш единственный выход

– Раз так, приказываю действовать.

– Есть!

В ту же секунду в отсеке закипела работа. Бесконечные посыльные бегали из трюма сюда, принося части ядерного реактора – нашей последней надежды. Спустя пару часов я увидел на месте прежнего ионного ядерный двигатель. Конструкция, мягко говоря, выглядела архаично и сомнительно, но я всё равно восхитился опытом наших инженеров, которые не растерялись, а сделали всё, что было в их силах.

Наконец, я дал отмашку и двигатель был запущен. Загорелась зелёная лампочка, а в воздухе запахло какой-то гарью. Змею это не понравилось, он начал, шипя, извиваться и изгибаться. Я приказал не обращать на него внимания и продолжать наблюдать за работой двигателя.

До сих пор всё, что происходило сразу после этого, мне вспоминается как что-то, случившееся во сне. Двигатель каким-то чудом не сломался, и мы без особых проблем долетели до «Малых Псов-3», ближайшей космической базы. Представляю себе, как удивились работники базы, когда самый знаменитый корабль Космофлота прибыл к ним на станцию с извивающимся космическим змеем, торчащим из борта, и функционирующим ядерным двигателем. Пока нас чинили, я направил рапорт в Космофлот, получил ответ не выходить из дока. Вскоре к нам прибыл представитель командования, а за ним подтянулись и журналисты.

У меня спрашивали: «Как вам удалось спастись? В чём секрет чудесного спасения?» Каждый раз я говорил репортёрам, что моей заслуги в спасении экипажа «Авроры» нет, и что настоящие герои – это инженеры, сумевшие из подручных материалов собрать двигатель. Несмотря на это, почему-то легендой космических полётов стал я, а не главный инженер, чью идею я поначалу отверг. История не узнала его имени, и, к своему стыду, его я тоже не помню. До самого выхода на пенсию он работал со мной, и при каждой встрече мне становилось немного стыдно, за то, что я «украл» его славу.

Одним днём я получил бумажное письмо. Представьте, бумажное письмо в 2437 году! Это немыслимо. Письмо представляло собой приглашение в гости. По совпадению, ехать было недалеко. В графе «Получатель» было отчётливо видно моё имя, а вот имя отправителя, написанное чернильной ручкой, смылось.

Я отправился по назначенному адресу. Я постучался в дверь квартиры. Лишь спустя какое-то время я услышал шаги, поворот ключа в замке и скрежет дверных петель. Открыл мне дверь седобородый старичок, в чьём улыбающемся лице я с удовольствием узнал главного инженера «Авроры-7».

Они стояли вчетвером, держась за руки. Из-за тумана, к которому привыкли, ничего не было видно. Посмотреть бы в последний раз на траву или деревья. Интересно, какие они? Все такие же зелёные, как и десять лет назад, или из-за вечного тумана их цвет изменился?

– Пошли, – сказал он. – Все уже улетели. Мы остались одни. Больше медлить нельзя.

Он помнил тот день, когда по всей планете Земля раздался тревожный сигнал, который даже войну заставил замолчать; и брат помирился с братом во имя продолжения рода. Всему человечеству сообщили, что кислорода на планете осталось мало из-за многочисленных выбросов фабрик и заводов в атмосферу вредных веществ, из-за пожаров и извержений вулканов, из-за наводнений и непрекращающегося ветра, из-за войн, которые разрушают почву, губят фауну, уничтожают леса и загрязняют воду. В тот же день провели перепись населения. На следующий – стали выдавать скафандры и обучать, как с ними обращаться. Через год лица, достигшие 14 лет, были обязаны освоить управление летательным аппаратом. Кругом зеленела трава, жужжали шмели, порхали бабочки, щебетали птицы, квакали неугомонные лягушки, по ясной лазури неба плыли пушистые белые облака, припекало солнышко, а человечество готовилось к другой, неземной, жизни.