Быстрее я никогда ещё оборачивался, даже без скафандра.

«Никого!»

Но табун мурашек с шашками наголо уже промчался по спине от затылка до ягодичных филеев. Вспотелось. Лоб рукавом не вытереть. Резко сбавил, до упора, температуру внутри скафандра.

Камера на челноке, как и должно быть, отвёрнута к пустыне.

«Кто ж тогда?»

Глаза видят, рассудок утверждает – спрятаться здесь до самого горизонта негде. Только вот ощущение чьего-то внимательного присутствия, невзирая на все мои обоснования, пропадать совсем не собирается.

Мотание головой при зажмуренных глазах не помогло.

С чувством глубоких подозрений, с синдромом излишней мнительности, за пару мгновений развившимися, повернулся обратно к воде.

– Ладно, всё, давай… планета. Мои тебе самые-самые лучшие пожелания. Поступательного развития. Не хворать похолоданиями и потеплениями. Чтобы катаклизменные астероиды тебя всегда миновали…

И как-то смелость стала возвращаться, и плечи развернулись. И, похоже, свинцовые тучи стали не столь мрачны, и солнце засветило ярче, и ветер совсем стих, и волн на воде не стало. Вдобавок внутри нарастала интересная и забавная приятность, что доселе не испытывал.

Обратный резкий душевный перепад, теперь в отрадную половину сознания.

И вот уже великолепного расположения духа полон скафандр.

«Пусть слушает! Я даже этому рад!»

– …Живности твоей меньше внеплановых тупиков эволюции! С роднёй нашей пускай в общем результате всё сладится, обустроится, взаимоуважительно сгармонизируется. Всё-таки вам вместе тут круги вокруг звезды наматывать. Вы неразлучны. Они твои постояльцы, ты их дом. Удачи тебе и всем вам здесь вместе взятым, в будущем и всегда!

На контейнере отщелкнулись затворы. Пшикнуло, белый туман потёк наружу. Я поднял контейнер у себя над головой.

Завопил:

– Да будет жи-и-изнь!

И высыпал содержимое контейнера прямо на себя.

Сумасбродный экспромт.

Мороженая икорка барабанила по шлему, отскакивала, катилась по плечам, по всему скафандру и весело плюхалась в воду.

В завершение пустой контейнер улетел вперёд, насколько смог его забросить.

– База, я на связи, – произнёс я, перед тем успев молниеносными переключениями убрать внешний звук, включить камеры и выйти в эфир.

– Лёвик, пора просыпаться, – прозвучало в ответ с небес нежным, чертовски знакомым женским голосом.

Прямо посреди неба растущим ярким пятном стало рассветать до неестественной степени. Будто солнце настолько приблизилось, что вот оно, прямо за тучами. Я поднял руку вверх, как обычно закрывают яркий свет, чтобы вглядеться.

Что-то безмерно родное, всеобъемлющее, вмиг вожделенное взяло меня за вытянутую руку. Словно кто-то пришёл на выручку в самый нужный момент. Почему в самый нужный? Да потому что стало не совсем по себе. Бог весть, из какой сингулярности возникло и утвердилось осознание того, что мысли мои находятся совсем не в том месте, где на самом деле нахожусь я сам. И за руку меня сейчас держит именно тот, кого больше всего на свете вдруг захотелось видеть.

По руке прямиком в душу хлынул поток тепла и любви. И шедевр термоизоляции совсем тому не мешал, он вообще растворился. Ситуация стремительно и кардинально менялась.

Свинцовое небо расступилось…

Таймер отсчитал последние секунды очередного этапа полёта.

В «бесчисленный» уже раз подошло к концу ещё одно его дежурство. О чём порадоваться или посожалеть сам таймер, конечно же, не мог. Мозгов для этого маловато, и они электронные. Такова судьба. Произвели на свет когда-то очень-очень давно в искусственном исполнении, с конкретным лимитом ума и усадили отдельно от основной операционной системы всего-навсего в соответствии с отведённой задачей, которая всю жизнь будет повторяться. Лишь считать, считать, считать… необратимо текущее в бездонную вечность время. При этом не спать. Бдеть, не снижая тонуса, зиждясь на своём мизерном энергопотреблении. В отличие от более умных, коим пребывать в спящем режиме положено.