– Курс вполне может перевалить за две тысячи вон. К тому времени, как твой миллиард долларов попадет в мои руки, ты можешь потерять много денег.

– Думаете, курс правда вырастет до двух тысяч?

Нужно проверить, насколько хорошо способен давать прогнозы Институт экономических исследований «Сунъян Групп». Правдивы ли слухи о том, что здесь собрались самые умные люди?

– Вероятность, что курс поднимется до двух тысяч двухсот вон, более девяноста процентов. Это прогноз докторов наук в Институте. Их прогнозы не всегда сбываются, но иногда они бывают правы.

Дедушка украдкой взглянул на меня, чтобы оценить реакцию.

– А что? Подумал о том, что сумма вырастет до двух тысяч вон, и стало жалко?

– Я ведь тоже вам уже говорил, что курс перевалит за две тысячи вон. Но мне совершенно не жаль. Я ведь ваш внук? Я не настолько мелочен, чтобы только и думать, как бы принести дедушке убытки.

– Знаю, что ты не мелочен. Но ты бы не стал оставаться в убытке. Что? Какое-то дополнительное условие?

Если разыгрывать невинность перед сообразительным человеком, это только пробудит в нем ненужную осторожность. Раз уж мы об этом заговорили, нужно все выложить.

– Я бы хотел попросить о двух услугах.

– Так и знал. Хорошо. Говори. Посмотрим, будет ли этого достаточно только для того, чтобы компенсировать твои потери, или же ты нацелился на еще большую выгоду.

Я разложил приготовленную заранее карту перед любопытствующим дедушкой.

– Это же карта Сеула?

– Да. Взгляните на области, которые я обвел красным.

Дедушка, внимательно осмотрев больше десятка отмеченных мест, поднял голову.

– И что здесь?

– Общественная земля, которая принадлежит городу Сеулу.

– Общественная земля?

– Да, и я бы хотел купить ее подешевле.

– Хм… Просишь меня надавить на мэра Сеула?

– Нет. До конца его срока осталось всего шесть месяцев. Нам нужно попросить, точнее, потребовать это у следующего мэра.

При слове «потребовать» глаза дедушки сверкнули.

– Ты случайно не мужа тети имеешь в виду?

– Именно.

– Нет.

Он отодвинул карту, как будто больше ничего не хотел слышать.

– Я буду финансировать выборы дяди. Когда он станет мэром Сеула, то продаст мне общественную землю, а вам, дедушка, останется только надавить на депутата района, где находится земля, чтобы он дал согласие на продажу. А может быть, даже давить ни на кого не придется, – продолжил я, сделав вид, что не услышал твердого отказа дедушки.

– Но разве я не сказал «нет»?

– Оправдание для этого хорошее. Если город Сеул продаст всю землю для некоммерческого использования, чтобы собрать средства в ситуации национального экономического кризиса, общественное мнение не будет против.

– Ха! Вот же парень!

– Можете сказать, почему вы так этого не хотите?

– Он из семьи Чхве, а не из семьи Джин. Разве это не достаточная причина, чтобы быть против?

Как и ожидалось, только мужская линия крови имеет значение. Кровь дочери уже не принадлежит семье.

Я сморозил глупость, сделав вид, что не понял:

– Мэр Сеула не может как-то повлиять на «Сунъян Групп».

– Зять Чхве ударился в политику, потому что это пришло в голову его жене. А он всего лишь ее марионетка.

Джин Союн намеревалась скрыть свой недостаток рождения дочерью при помощи политической власти.

Среди корейских политиков очень мало тех, кто выступал против председателя Джина.

Не нужно даже глядеть в микроскоп или через увеличительное стекло, чтобы увидеть, сколько у «Сунъян Групп» обходных путей и ухищрений. Однако все закрывают на это глаза и делают вид, что ничего не видят. А если кто-то об этом и упоминает, информацию тут же закапывают обратно.

Если влиятельный политик через громкоговоритель начнет болтать лишнее, совершенно очевидно, что это принесет целый ряд проблем.