Она печально посмотрела на меня, с трудом принимая последствия, за которые вот-вот придется отвечать, а я широко улыбнулся и подмигнул.

К сожалению, мать Канджуна увидела это.

– А, ах ты, сумасшедший!

Хлоп-хлоп!

Когда она ударила меня по щекам, подбежала моя мать и обняла меня.

Бедная женщина. Она не смеет сказать ни слова и может думать лишь о том, как защитить меня.

Рука старшей невестки снова взмыла вверх. Взгляд ее был настолько ядовитым, словно она собиралась покончить с нами обоими.

– Ты что вытворяешь? Как смеешь поднимать руку?

– О, отец…

Стоило появиться председателю Джину, как в игровой комнате наступила мертвая тишина. Оглядев комнату, он за мгновение оценил ситуацию и тут же дал указания:

– Мать Канджуна, немедленно вези ребенка в больницу.

– Да, да.

Когда несколько человек подхватили плачущего и скулящего от боли ребенка и вышли из комнаты, председатель Джин также приказал остальным людям:

– Всем спуститься вниз. Быстро.

Я на всякий случай взял мать за руку, чтобы выйти из комнаты последним.

– Доджун, а ты останься!

Конечно. Именно этого я и хотел.

Когда я отпустил руку матери, она не могла сделать ни шагу от тревоги и беспокойства. Однако холодный взгляд председателя Джина заставил ее склонить голову и спуститься вниз.

Когда мы остались только вдвоем, он посмотрел на меня и спросил:

– Говорят, это ты сделал, да?

– Да…

– Почему? Зачем было совершать что-то настолько опасное? Да еще и по отношению к брату!

– Лошадка моя, но Канджун первым на нее сел.

– Что? Хочешь сказать, что твой брат пострадал только из-за этого?

На лице сильно нахмурившегося председателя Джина проявился гнев.

– Нет. Я не хотел причинять ему боль, я просто пытался сломать лошадь.

После моего неожиданного ответа он перестал хмуриться и сделался очень удивленным.

– Лучше уж уничтожить свою вещь, чем позволить кому-то другому ее отнять. Пусть бы она никому не досталась…

Проглотив конец предложения, я опустил голову.

– Не позволить никому отнять?

– Да.

Я слегка приподнял склоненную голову и взглянул на выражение лица председателя Джина.

У меня получилось.

Было видно, как он сдерживает улыбку, которая пыталась прорваться наружу. Возможно, оттого, что он мельком увидел свирепость, так необходимую правителю. Свирепость от нежелания отдать хотя бы клочок своей земли. Это обязательный элемент в войне против внешнего мира.

– Хоть ты и говоришь, что не намеревался причинять вред своему брату, все-таки он пострадал. Ты должен понести наказание за свои действия.

Председатель Джин пошел впереди, а я последовал за ним, опустив голову, словно мне стыдно.

Место, куда он меня привел, оказалось кабинетом. Когда он открывал дверь, мое сердце колотилось со страшной силой. Поверить не могу, что смогу войти туда!

За все десять лет моего лакейства в «Сунъян Групп» я посещал этот особняк бесчисленное множество раз, но входить мне позволялось лишь в гостиную и кухню. А вот в спальни и уж тем более в кабинет я не мог и носа сунуть.

Хотя официальным кабинетом председателя считался тот, что на двадцать седьмом этаже штаб-квартиры «Сунъян Групп», все важные решения принимались именно здесь. Сюда могли входить только члены семьи, руководители дочерних организаций, входящих в группу компаний, и прочие влиятельные лица.

Теперь и у меня появилось право быть здесь. Конечно, не в качестве Юн Хёну, а в качестве внука председателя.

Я поставил ногу на порог кабинета и заглянул внутрь. Он ничем не отличался от просторного конференц-зала. Перед большим офисным столом председателя стоял стол для переговоров, вмещавший больше десяти человек, и там уже сидели дети председателя и влиятельные члены группы компаний. Как я и ожидал.