– Повернитесь боком, пожалуйста, – попросил я его.

– Так? – он сделал пол-оборота к окну.

– Нормально, – ответил я, – не шевелитесь примерно с полминуты.

Через положенные полминуты я разрешил ему сесть прямо и начал допрос:

– Так когда, говорите, это затруднение возникло?

– Ты знаешь, – задумался он, – лет 10 назад наверно… при Никите у меня все хорошо с речью было и потом на 23 и 24 съездах я доклады спокойно делал… значит после 71-го года.

– Тогда мы так и запишем, – задумался я, – а зубные протезы вам когда поставили?

– Не помню точно… – даже немного растерялся Брежнев, – самые первые еще в 60-х… а самые последние года три назад.

– Я краем уха слышал, что для исправления этого дела даже привлекали Давиташвили, – всплыл такой факт у меня в мозгу.

– Это Джуну что ли? Да, приходила она пару раз, но никаких улучшений после этого не последовало.

– Ладно, – вздохнул я, – попытка, как говорил Лаврентий Палыч, это еще не пытка – попытаюсь сделать что-нибудь чуть лучше Джуны. Ложитесь на спину, дядя Лёня…

Тут в дверь заглянула встревоженная Галина, но Ильич только махнул ей рукой – скройся, мол, тут все идет по плану. Она и исчезла опять. А я сел на стул и снова пораскинул мозгами… а, была – не была, пойдем для начала по пути наименьшего сопротивления, бритву Оккама у нас пока никто не отменял.

––

Через десять минут я закончил процедуру, сказал Ильичу, чтоб расслабился, но сигарету по его просьбе не дал.

– Отвыкайте, дядя Леня, – строго ответил я ему, – вредная это привычка… и глупая. Леденец не пробовали сосать? Вроде помогает в таких случаях…

Тут я заверил, что повторю процедуру завтра или послезавтра, а он ответил, что завтра переезжает на ближнюю дачу в Заречье… ну как-нибудь договоримся, добавил Ильич. Тут уже твердой походкой вошла Галина вместе с дежурной медсестрой, она и заявила, что папе надо отдохнуть. Я намек понял и откланялся.

– Подожди, – нагнала меня Галя в прихожей, – вот тебе подарочек от меня лично.

И сунула мне в руки картонный прямоугольник, на котором синим цветом было крупно написано «Секция №200».

– Знаешь, что это? – спросила она.

– Слышал, – буркнул я, – в ГУМе на первом этаже, если не ошибаюсь.

– Не ошибаешься, – ухмыльнулась она, – пропуск на двух человек, но одноразовый.

– Там ведь надо бы финансы приличные иметь, чтобы впустую заход не получился, – сказал я.

– Не беда, – махнула рукой она, – я позвоню – все покупки на мое имя запишут, а ты отдашь потом, когда раскрутишься.

На этом я окончательно покинул владения генсека и спустился на свой второй этаж.

– А Андрюша уже ушел, – сообщила мне с порога Ниночка, – дела у него, сказал, срочные. Оставил вот подарочек.

И она протянула мне два синеньких билета, я посмотрел на них, подумал, что сегодня какой-то подарочный день, и задал сразу три вопроса:

– В сатиру? На сегодня? Что там дают?

– «Фигаро» дают, – радостно ответила она сразу на все вопросы разом, – третий ряд в центре, места королевские.

– У нас еще есть… – я посмотрел на часы, – еще полтора часа до начала. Предлагаю прогуляться по вечерней Москве.

– Я-то не против, – скромно опустила глаза Нина, – а вот твои новые работодатели против не будут?

– Все свои служебные функции я на сегодня выполнил, так что с этой стороны претензии вряд ли возникнут, – сообщил ей я.

И мы в очень быстром темпе собрались для вечерней прогулки по вечерней столице.

––

Лишние билетики в театр начали спрашивать еще на эскалаторе станции «Маяковская» – популярный театр, популярные актеры, знаковая постановка, так что все объяснимо. А на ступеньках перед входом стояла и гудела приличных размеров толпа. Раздеваться не пришлось, потому что день был теплый и мы оба без верхней одежды прибыли. Так что проследовали сразу в зрительный зал.