Эту догадку Дилль проверил тем же вечером, попытавшись улизнуть с постоялого двора, где путники остановились на ночлег. Амулет действовал – Дилль это понял, когда его с непреодолимой силой потянуло обратно. Проверка работоспособности замагиченной безделушки обошлась парню ещё в два золотых окса, и он в очередной раз решил больше не давать Пемблу поводов для репрессий.

Однако, странность поведения королевского курьера не давала покоя пытливому уму, и Дилль нашёл, как ему показалось, подходящее объяснение. Видимо амулет не подействовал из-за состояния самого Дилля в тот вечер – как говорится, он "нализался до бровей". Видимо, магия перестала воздействовать на мозг, заполненный алкогольным дурманом, решил Дилль и воспрянул духом. Всё не так безнадёжно – выходит, есть способ сбежать из-под надзора Пембла и его магического амулета. И не просто сбежать, а скрыться насовсем.

– Ага, и потом всю жизнь пьянствовать, – возразил сам себе Дилль. – Нет уж, такой выход не для меня. Надо придумать что-нибудь другое.

Но времени придумать у него уже не осталось – на горизонте показались башни Тирогиса. Дилль, забыв про наложенное на него заклятье и не обращая внимания на холодный воздух, торчал в окне кареты и жадно всматривался в сверкающие верхушки знаменитых башен. Вон та, с крышей из красного золота – часть королевского дворца, а две серебряных – это академия магов. Остальные, те, что пониже и менее вызывающие, принадлежат Кланам Высокорожденных. Когда-то давно, ещё до нашествия некромагов, башни в столице служили посадочными площадками для драконов, но после Величайшей битвы прирученных и дрессированных драконов не осталось. Дилль, как и любой житель Ситгара, знал это.

В ответ на восторженные восклицания парня Йура лишь скользнул равнодушным взглядом в сторону приближающейся столицы и снова захрапел. Пембл, напротив, беспрестанно ёрзал на жёстком сидении, словно ему не терпелось поскорее покинуть надоевшую почтовую карету. На сей раз Дилль вполне разделял чувства курьера – ему опостылело общество мрачных и неразговорчивых попутчиков.

Дорога к главным воротам города была запружена – это крестьяне и ремесленники ехали в столицу на первозимнюю ярмарку. Одни везли товары в телегах, другие тащили на своём горбу, третьи гнали скот, четвёртые пытались не растерять по дороге своих жён и детей. И каждый считал своим священным долгом высказать мнение о тупицах, которые мешают проезду или проходу к вожделенным воротам. Вопли возниц, ржание лошадей, протяжное мычание коров, детские взвизгивания и басистые окрики стражников – всё это создавало шум, от которого у Дилля, непривычного к такой суете, сразу же закружилась голова.

Кучер их почтовой кареты с криками "Расступись! Королевская служба!" направил транспорт прямо в гущу собравшихся у ворот телег. Само собой, не прошло и минуты, как карета сцепилась колёсами с телегой, не успевшей убраться с дороги, а сзади их подпёрла повозка ушлого крестьянина, решившего за спиной королевских служащих прошмыгнуть в город. Пембл обречённо откинулся на спинку сидения.

– Всё, теперь надолго здесь застрянем. Но пешком не пойдём. Будем ждать.

Курьер оказался прав – карета проторчала у ворот не меньше часа. Диллю оставалось только дивиться бурной столичной жизни – в Тригороде он никогда не видел такого столпотворения. И это только у въездных ворот, а что же тогда делается в самом городе?

Вскоре он узнал, что внутри Тирогиса народу намного больше, чем он мог бы себе представить. Несмотря на сумерки, горожане продолжали ходить по своим делам, хотя в Тригороде в это время улицы практически вымирали. Карета проехала через большую площадь с высокой башней, затем нырнула в лабиринт узких улочек, миновала несколько мостов и, наконец, остановилась около массивного здания из серого камня.