Он позвонил на третий день и заманил ее детской просьбой:

– Возле вас, Лида, есть киоск. Там еще продают горячий лаваш?

– Мне хочется поделиться с вами своим прошлым, – сказал Сергей. – Я мало написал, понимая, что моими коллегами это будет воспринято скептически. Меня слушают только из общепринятого уважения к моей судьбе. А я этого не терплю. Теперь же я понял, как близка моя смерть… не машите на меня руками, я лучше знаю.

В коридоре что-то упало, ахнул, выругался высокий голос. Сергей замолчал, прислушиваясь.

Вошел Фрей и сказал от дверей:

– Может, не стоит об этом рассказывать?

Сергей смерил Фрея суровым взглядом, каким хозяин глядит на нагадившего кота, и неожиданно спросил:

– Ты кофе купил?

– А вы знаете, сколько ваш кофе теперь стоит, а?

Усики Фрея напыжились, торчали щеточкой под коротким носиком. Он стал похож на гневного Ленина. Правда, тонкий шрам, вертикально пересекавший правую бровь, нарушал сходство.

– У нас кончились деньги? Тогда возьми доллары, – сказал Сергей.

– Ах, оставьте! – воскликнул Фрей. – Сделки в валюте противозаконны.

Оттолкнув Фрея, в дверях появилась легко одетая девица из породы тех, что фотографировались на другой половине особняка. Непонятно только было, каким образом она проникла в квартиру Сергея. «Неужели половинки соединяются неизвестной мне дверью?» – подумала Лидочка.

Девица поздоровалась небрежно, словно она была здесь хозяйкой, а Лидочка с Сергеем – случайными докучливыми посетителями.

Затем она прошла к стулу, сняла с него и положила на пол стопку книг и уселась, закинув ногу на ногу. Девица была очаровательна, но банальна, а раскрашенное кукольное личико портила слишком упрощенно понятой модной прической – поникшим рыжим коком, схожим с горбом голодного верблюда. Зато ее ноги были совершенными архитектурными сооружениями, двумя перевернутыми Эйфелевыми башнями в черных чулках. «Как жаль, – подумала Лидочка, – что я не принадлежу к мужскому племени и могу оценивать нижние конечности гостьи лишь как энтомолог». Тем не менее свои ноги, вполне стройные и прямые, она упрятала под стул. Девица заметила это движение и победоносно приподняла юбку, чтобы ни один миллиметр бедер не скрылся от всеобщего лицезрения.

– Женька, – взмолился Сергей. – Не соблазняй нашего Фрея. Ему же горько.

– Пусть заплатит по-человечески и имеет меня хоть всю ночь, – ответила Женька, а Сергей сообщил Лидочке:

– Этот выдающийся образец белой женщины не столь глуп, как может показаться. Трудно поверить, Лида, но Женя окончила Плехановский институт.

– Плешку, – поправила Сергея девица. – Академию.

– И теперь заведует отделом снабжения в одном русско-китайском совместном предприятии.

– Я только что из Шанхая, – поведала Женька Лидочке. – Там сервис обалденный.

Голос у нее был низкий и звучал простонародно. Она извлекла из большой мягкой сумки пачку «Галуаз» и кинула на журнальный столик под нос Сергею. Сергей не обиделся.

– Спасибо, – сказал он, – за ребенком пришла?

– Я его на недельку возьму. Мать из Саратова приехала и базлает: где дитя? Надо демонстрировать материнскую любовь.

– Я не отдам, – возразил Фрей. Он стоял в дверях. – Она его консервами кормит. У ребенка диатез.

– А сам куда детское питание дел? Голландские бутылочки куда дел?

– Как ты могла заподозрить, дешевка! – Фрей был возмущен. Даже лоб вспотел.

– Принеси ребенка, – велел Сергей.

Фрей ушел. Лида ожидала, что он вернется, но вместо него появилась, застегивая блузку, еще одна девица, запущенная как привокзальный сквер. Ее прическа была заимствована у нестриженого пуделя, зато ноги начинались от ушей.