- Маааам, привет! — радостно протянул он, направляясь к полукруглому дивану, на котором восседала высокая блондинка лет пятидесяти, одетая в тяжелый люкс и сверкающая бриллиантами как Новогодняя елка.

- Егор! Дорогой! — с довольной улыбкой поднялась ему на встречу мать, отставляя на стеклянный столик чайную чашку из хрупкого фарфора. — Как же хорошо, что ты приехал!

Восторженно произнесла она, раскрывая объятия сыну.

- Мам, а я-то как рад! — Егор чмокнул воздух возле щеки матери, ибо та не разрешала целовать ее, если на ней макияж. А сейчас она была при полном боевом раскрасе.

Ну, еще бы! Не могла же жена крупного бизнесмена сидеть словно серая мышка.

И тут взгляд ее упал на переноску, в которой все еще сладко спал Лёва.

- Оу, а что это за прелестный малыш? — спросила она, чуть склонившись над младенцем, придерживая рукой длинные, ниспадающие до середины спину светлые локоны.

- Это — Лёва, — с гордостью произнес Егор, бросая косой взгляд на сидевшую тощую девицу лет двадцати пяти в сияющем платье от лучшего кутюрье, с видом принцессы… правда на платье сравнение с принцессой и заканчивается. Слишком худа, слишком большой рот с чересчур белыми зубами, слишком большие губы, из разряда «вареник-разляпистый», и слишком маленькая грудь, и плоская задница. — Мой сын!

Это признание вызвало несказанный интерес у гостьи, она даже встрепенулась, хотя до этого сидела словно вареная, и устремила на парня и его малыша темные, словно ночь глаза.

- Сын? — еще больше удивилась Елизавета Егоровна, чуть отстранившись от переноски, и перевела взгляд на сына. — Какой еще сын? Что ты такое говоришь? У тебя нет детей… ты даже не женат.

- О, мамуль, одно другому не мешает! — радушно пояснил парень, аккуратно поставив переноску на кресло, ибо столик мог и не выдержать, слишком уж хрупким казался на вид. — И, я, вот что подумал, у меня куча всяких дел, и, можно я оставлю Лёву здесь, у тебя?

- Как так, у меня? — отпрянула в сторону Елизавета Егоровна, сердито раздув тонкие ноздри. — Егор, ты вообще в в своем уме или как? Ты, что, решил мне оставить чужого ребенка? Неси его туда, где взял! Это, наверное ребенок одной из твоих девок, да?

- Ага, — с тоской согласился с матерью Егор, и добавил, тяжко вздыхая. — И теперь мне придется выяснить, от которой именно.

- Егор! — вскричала ошарашенно мать, всплескивая руками. — Да что ты такое говоришь?!

- Правду, — подал тот плечами, усаживаясь ближе к столу и начиная таскать крохотные бутерброды, которые подавали к чаю матери и ее гостье дорогой, которая и впрямь была дорогой, как в прямом, так и в переносном смысле. — Мне его подбросили, вот с этой запиской.

Вытащив изрядно помятый лист бумаги из кармана штанов, Егор протянул его матери, и продолжил набивать рот деликатесами так, словно сроду не жирал.

Елизавета Егоровна выхватив записку из рук сына, пару раз пробежалась по ней взглядом, и сурово свела тонкие ухоженные брови к переносице.

- Доигрался? — хмуро констатировала она факт, возвращая записку парню.

- Угу, — кивнул Егор, хватая чашечку с чаем и выпивая все одним глотком. — Фу, зеленый!

- Егор, — устало вздохнула Елизавета Егоровна, присев на край дивана, и прикасаясь пальцами к вискам. — Сынок, скажи, что это просто какая-то шутка…

- Я тоже так сперва думал, — кивнул охотно тот, накладывая себе на блюдце конфет, так как в гостиную вплыла одна из лебедей-горничных с чашкой крепкого кофе для него, сваренного по всем правилам, как он любил. — Но, увы, дитятко, скорее всего именно мой. А ты, стало быть, теперь счастливая бабушка!

- О, — с тоской протянула «счастливая» бабушка, посмотрев на переноску с Лёвой. Было просто чудом, что тот до сих пор не проснулся, видимо знатно крошку утрясло в машине. — Нет, Егор, пожалуйста, нет!