– Я за обещанной курицей!

– О ней знают не только все соседи, но и весь подъезд: мы по запаху шли и вас нашли, – сказал Вальтер.

Стоя около стола в ожидании хозяйки, когда как-то неловко присесть и остается либо завязать разговор, либо начать рассматривать и комментировать книги на полке, либо выглянуть в окно и похвалить открывшийся пейзаж, Константин Алексеевич выбрал первое:

– Откуда у вас такой прекрасный русский, Вальтер? Вы говорите практически без акцента.

– А вы не знаете? – Вальтер сделал паузу и с наигранным удивлением посмотрел на Костю. – Разве вы не… Разве вам брат не говорил?

– Вот те на! Ну, Борис! – воскликнул Константин Алексеевич, пытаясь изобразить удивление и даже досаду на брата. – Все расскажет, даже о том, что мы братья! Хорошо коли другу! А то ведь знаете один из нынешних лозунгов: болтун находка для шпиона! Когда ж он успел?

– Борис Алексеевич ничего мне не говорил о вас. Даже не представил по фамилии, что было бы естественно.

– Откуда же вы знаете?

– Константин Алексеевич, вы очень симпатичны мне – именно поэтому я принял ваше приглашение и нахожусь здесь, в гостях у вашей обворожительной знакомой. Надеясь на взаимную симпатию, не думаю, что лишь профессиональный интерес заставляет вас тратить свое время на меня. Поэтому мне не хотелось бы, чтобы между нами были какие-либо недоговоренности и вообще игры, свойственные людям нашей профессии, когда мы общаемся с другими или, еще хуже, с дилетантами. Мы с вами коллеги, Константин Алексеевич, и этим сказано все.

– Позвольте, вы тоже дипломат?

– Нет, я инженер. Вы же знаете.

– Ну вот видите! А я при виде любой математической формулы могу упасть в обморок, не то что заниматься тяжелой промышленностью и станками! Куда там.

– Мы коллеги, Константин Алексеевич: только вы работаете на НКВД под дипломатической крышей, а я на СД, на германскую разведку, под крышей частной инженерной фирмы. Разница, согласитесь, не велика. Именно поэтому я уверен, что, прежде чем встретиться со мной, вы просмотрели все документы, собранные обо мне НКВД. И, вероятно, знаете, откуда у меня такой русский.

Слова Вальтера были не просто неожиданными – сказанные совершенно спокойным тоном, как если бы речь шла о вечерней прогулке, они ошеломляли. В первую очередь, откровенностью, которая не могла быть спонтанной, – это был просчитанный и продуманный загодя шаг. Стало быть, и он готовился к этой встрече, и для него она не была случайной. Поражала и его информированность, хотя то, что, оказывается, он знал, было и правдой, и не совсем правдой: Константин Алексеевич никогда не был офицером НКВД, но находиться на дипломатической службе и не быть в контакте с чекистами было и невозможно, и не нужно. Напротив, с чекистами – разведчиками у него были добрые и, действительно, профессиональные отношения. Иногда ему и в самом деле казалось, что он, скорее, разведчик, нежели дипломат. С теми же отделами НКВД, которые занимались контрразведкой, или же выполняли функции политического сыска, он никогда не имел дела: он не интересовал их, они – его.

Дверь в комнату начала подрагивать – как будто кто-то хотел открыть ее, но не мог, – и раздался голос: мужчины, помогите! Аня, держа на руках блюдо с зажаренной курицей, пыталась справиться с неожиданной проблемой. Это-то и спасло Константина Алексеевича от ответной реплики: не вести же такие разговоры в гостях, в обществе столь обворожительной девушки, и дело даже не в конспирации, а просто все дела разведок, контрразведок и прочего становятся чепухой и дребеденью, когда такая женщина рядом – примерно это попытался выразить улыбкой, взглядом, легким пожатием плеч Костя, глядя на Вальтера, уже подхватывающего тяжелое блюдо из рук Ани.