…Мы вышли на площадь, которая в пасхальные дни превращалась в храмовое пространство, увеличивая число молящихся до нескольких тысяч, а в обычные дни являлась типичным городским местом парковок машин, жизни рядом находящихся школы и нескольких посольств. Мы завернули за угол.

– Хотите, я проведу вас тем путем, каким хожу уже почти пятьдесят лет? – спросил владыка. – Когда-то мне эту дорогу показал отец Лев Жилле.

Мы медленно шли по брусчатке старой улочки, которая носила название Эннисмор-Гарденс-мьюз. Мьюзы есть повсюду в Лондоне.

Это традиционные улочки, дома которых имели большие и широкие двери. Через эти двери въезжали повозки-кэбы – лондонские такси прошлых веков. В каком-то смысле мьюзы напоминали наши русские слободы, населенные представителями одной профессии, в данном случае извозчиками. Теперь же мьюзы стали лакомой недвижимостью, которая по карману состоятельным банкирам, юристам, звездам спорта и кинематографа. Но кто бы ни поселился на мьюзе, обязан был сохранять внешние признаки былой кучерской улицы – большие ворота, светлый окрас внешних стен дома. Каждый из домов английского мьюза примыкает друг к другу и имеет отличный от соседнего цвет стен. Все вместе они выглядят как нарисованные и напоминают веселую театральную декорацию. Из-за брусчатого покрытия на мьюзах нет деревьев, посаженных в землю. Зато рядом с каждым домом стоят большие кадки с зеленью или цветами.

Эннисмор-Гарденс-мьюз, Лондон

…Владыка что-то рассказывал: о своем детстве, о переездах из страны в страну, о войне.

– Ну что я все о себе и о себе. Расскажите-ка лучше, как вы живете, как дети и Галя? Мальчики, верно, ходят в школу? Как учится Сережа? Наверное, здешняя жизнь отличается от московской?

…Сумка-тележка немного поскрипывала и подскакивала колесами на камнях, то ли скорбя, то ли радуясь неровностям мощеной дороги. Еще поворот, и мы оказываемся в узком дворе шириной в одну машину, проходим через арку, неприметную даже вблизи, и выходим на Монпелье-Плейс.

– Скажите, владыка, что требуется, чтобы стать священником? – робко спросил я. Владыка остановился, посмотрел на меня внимательно и серьезно.

– Если вы спрашиваете о себе, то, прежде всего, вы сами должны понять, нужно ли это вам лично? Нужно взглянуть на себя глубоко и ответственно. Священство – это, прежде всего, ответственность и служение ближнему. Потом мне надо прийти к вам домой и поговорить с Галей и вашими сыновьями. Вся семья должна понимать, что произойдет, если отец станет священником.

Давайте отложим этот разговор на месяц, я приду к вам, мы поговорим и решим, как быть дальше. А пока надо наречь вас чтецом и посвятить в стихарь. Это мы можем сделать уже в ближайшее воскресенье.

Болезнь митрополита Антония развивалась стремительно. Через месяц он уже начал регулярно ездить в больницу на процедуры, силы его убывали, и к этому разговору мы больше не вернулись. А в ближайшее воскресенье, придя в собор, я подошел перед службой к владыке Антонию за благословением: «Владыка, вы хотели меня сегодня посвятить в стихарь». – «Да, хотел, но у меня сегодня совершенно нет сил. Попросим владыку Василия или, если хотите, подождем до следующего воскресенья. Бог даст, будут силы, и мы сделаем это. Решайте». – «Владыка, я подожду».

…Мы идем по Монпелье-Плейс. Возле красивых, ухоженных домов припаркованы «ягуары», «порши», «лексусы» последних моделей, говорящие о немалом достатке их владельцев, живущих здесь. Еще поворот, и мы заходим в магазинчик. Мгновение, и я вижу, как лицо человека, стоящего за стойкой, расплывается в улыбке. Это Али, хозяин магазина, на вид ему лет пятьдесят, но и он, и владыка Антоний хорошо знают друг друга. Последние лет пять митрополит Антоний регулярно ходит за покупками именно сюда. Али тут же начинает справляться о здоровье владыки, сетует на переменчивость английской погоды. Они говорят о самых обычных вещах, как давние приятели. Али смотрит на владыку с нескрываемой радостью и с несомненным уважением к возрасту собеседника. А тот с юмором отвечает на вопросы, поддерживает разговор, и видно, что он приятен им обоим.