– Не понимаю, чего вы добиваетесь, Влад Вячеславович, – сказала я, глядя на него сквозь слёзы. – Хотите, чтобы я вас прирезала, а потом села на пятнадцать лет?

– Нормальные у тебя шуточки, Ева Ранг, – произнёс Влад Вячеславович, глядя на мою руку с зажатым в ней ножом. – А может, ты уже кого-то прирезала? Поэтому и скрываешься в нашем милом городишке?

– Мне кажется, вы, с вашим человеконенавистничеством, прирезали бы кого-то скорее… – ухмыльнулась я.

Что-то мелькнуло в его прозрачных глазах и Влад сделал шаг ко мне, оказавшись слишком, слишком близко.

– Влад, ради всего святого! – послышался голос дядюшки. – Что здесь происходит?

– Ваша кухарка не умеет резать лук, – заявил Влад, отходя от меня. – Пришлось ей показать.

Дядя радушно позвал Влада в кабинет, а мне велел подать чай с бутербродами. Я швырнула нож в мойку и одним движением сбросила неровные полуколечки в форму для запекания.

Любой человек плачет, когда рядом кто-то чистит или режет лук.

А в глазах Влада я не увидела ни одной слезинки.

Вот и попробуй попросить эту глыбу льда, чтобы прекратила свой изматывающий игнор…

Подойдя к двери кабинета с большим подносом в руках, невольно замедлила шаги. Дядя не полностью закрыл дверь комнаты, и голоса были отчетливо слышны.

– А я-то думал… – говорил дядя недовольно. – Оказывается, ты постарался!

– Да, я, – с отвращением молвил Влад.

– Ну и дурак! – безжалостно заклеймил дядя. – Уж от тебя я не ожидал. Хорошо, хоть сейчас признался. Зачем? Мы же, вроде, разговаривали об этом. И придерживались одной позиции.

Молчание.

– На этой дороге я тебе не товарищ, – бросил дядя. – Ты убиваешь этим и себя!

Помедлив, я внесла в кабинет поднос. Дядюшка начал живо интересоваться, что с рыбным филе и с пирогом, а Влад сидел угрюмый и недобро на меня поглядывал.

– Держу пари, она все вам пересолила и переперчила, – не мог удержаться он от гадости.

– Да нет, кстати, – неожиданно заступился за меня дядюшка. – Готовит Ева отменно.

Я чуть не опрокинула на дядю поднос, но, слава богу, успела поймать.

Дядя никогда меня не хвалил!

– Но руки у неё все равно дырявые, – заявил Влад, с аппетитом откусывая от бутерброда. – Так же, как и голова.

– Вы правы, Влад Вячеславович, – кивнула я. – Поэтому если я уроню на вас чайник с кипятком, вы, наверное, не очень удивитесь.

– Ева, Ева… – скорбно покачал головой дядюшка, и я поняла, что на признании моих кулинарных способностей его любезность и закончилась. – Ну что за невоспитанная девица! Сколько можно тебя учить – ты должна быть любезной с гостями. Лю-без-ной! Ты понимаешь, о чем я?

В общем, я не чаяла, когда милый сердцу Влад Вячеславович, наконец, отчалит. Он, однако, откланиваться не спешил, прогостив до полуночи и соревнуясь с дядюшкой в остроумии на мой счет.

Он видел, что мне тяжело это выносить, видел, что я устала и мне хочется удалиться в свою комнату, но нарочно цеплялся ещё больше. Ему не нравились ложки с пятнами, вкус только что испеченного мной пирога и полы с его же собственными следами грязных ботинок.

Когда я, наконец, оказалась в своей комнате, то только и смогла, что побросать кое-как свою одежду, залезть под тёплое одеяло и уснуть беспробудным сном.

На следующий день почтальон принёс в библиотеку журнал «Любимый город» формата мини, выходящий раз в месяц. Я расписалась и пошла с журналом в фонд, чтобы положить его на стопку таких же. Неожиданно скользкий журнал выпал из рук и открылся.

В глаза мне бросилась большая профессиональная фотография. Портрет. Под ним – имя и фамилия девушки, которая выбросилась из окна.

Так вот, какая ты была, Ангелина Несмеянова. Геля.