В Древней Индии святые риши, хранители древнейших знаний, создают сначала устную традицию передачи священных знаний. Затем формируется «санскрит» – «совершенный язык», начинавшийся с наскальной эпиграфики, а затем ставший языком интеллектуальной и религиозной элиты (варны- касты брахманов), создававшей классические религиозные тексты (в первую очередь, «Ригведу», а затем «Сомаведу», «Яджурведу». Как мы увидим ниже, примыкающая к классическим текстам «Атхарваведа» своим источником имеет, преимущественно, магическую практику). На основе санскрита значительно позже формируются языки индоевропейской группы.

В акматической фазе этногенеза, миф формируется в целостном этносе на основе фиксирования определенных эмоциональных «маркеров» у всех членов коллектива, как правило, в ходе регулярного и непосредственного исполнения совместных ритуалов и обрядов, соблюдения традиций и т. п. Миф сохраняется в форме особого единого эмоционального интеллекта и основы менталитета этноса66.

Главное положительное качество мифа состоит в том, что без него невозможна адаптация человека к постоянно изменяющейся природе и социальной среде. Миф во все эпохи поддерживал человека в разнообразных формах борьбы за существование. В древности вера в потусторонние или божественные силы помогала переносить земные невзгоды. Кроме того, именно через мифы люди усваивали важнейшие нравственные, социальные и экологические нормы.

Когда материальные (природные и искусственные) объекты конкретного культурного ареала очевидны и освоены этносом, то духовные, в первую очередь, эмоционально- психологические особенности людей, формируемые культурным полем, проявляются только опосредованно – через язык, нормы, традиции, стереотипы, структуры поведения в определенных ситуациях, технологиях деятельности и т. п.

Здесь начинает формироваться то, что А.Ф.Лосев называет «абсолютной мифологией», которая, по его определению, «существует как единственно возможная картина мира», и в ней «ни один принцип ее не подвергается никакому ущербу»67. Эта «абсолютная мифология», перерастая «основные и примитивные моменты», развивается уже по собственным законам, в противоречивом взаимодействии с мифологией «относительной». В нашем контексте можно говорить о жреческой (абсолютной) и профанной (относительной) мифологии.

Иными словами, начиная с акматической фазы этногенеза, миф приобретает нарративную, символическую, художественную и т. д. формы, сохраняя мощный эмоциональный «заряд». Пассионарии между собой разворачивают смертельные схватки, начинают героически гибнуть и пополнять эпос трагическими сюжетами. Этот момент хорошо схвачен у А. Ф. Лосева: «Личность берется в мифе исторически, а из ее истории берется вся словесная стихия. … Кратко: миф есть в словах данная личностная история»68.

Если снова вспомнить об эвгемеризме, то здесь он вполне может быть применен к процессу превращения пассионария в народного героя и главное действующее лицо этнического фольклора. Гэсер и Илья- Муромец, Рама и Ши Хуан Ди, Чингиз-хан и Ермак Тимофеевич и т. д. и т. п.

В фазах надлома и инерции, когда кардинально меняется отношение к героическим пассионариям «первого призыва», и на историческую сцену выходят приспособленцы и эгоисты, попирающие высокие идеалы этнического расцвета, мифы приобретают идеологическую роль. Большая часть символических и художественных мифов целенаправленно трансформируются в социально-политические. Здесь возникают представления не только о метафизичности и религиозности, но и схематичности, и даже – догматичности мифа, против чего резко выступал А.Ф.Лосев. Он подчеркивал, что миф всегда был и оставался «чудом»: «