Так продолжалось до самого утра. Находясь в измененном состоянии сознания, я очень чутко чувствовал время и контролировал свое физическое тело, чтобы вовремя выйти из транса. Было еще только четыре тридцать. На часы, лежащие на тумбочке, не смотрел, но как бы видел всю обстановку комнаты и начинающий светлеть небосклон над горами. Река по-прежнему убаюкивающе шумела внизу, а я находился одновременно и в номере, и возле этих форм, мир которых почему-то не пускал меня к себе. Вдруг сверху, откуда-то из запредельности, раздался голос. Слова звучали выразительно, в речи слышались одновременно и любовь, и непривязанность, как будто учитель беседовал со своим учеником:

– Все переходящее определяется буддистами как сфегри. Они, то появляются, то исчезают, ибо все, что отождествляется сознанием, переходяще.

«Так это сфегри, воплощенные мыслеформы множества людей или других существ, по-нашему эгрегоры! Вот, оказывается, как выглядят они!» – осенило меня в тот момент, когда я старался запомнить слова, чтобы их потом записать. Голос еще давал пояснения, но когда я ощутил время необходимости перехода в обычную реальность и присел на кровати, то сумел записать только то, что сумел. Больше ничего не помнил. Возвращение в человеческое бытие прервало ту осознанность, стерев информацию.

«В то же время человек – это тоже сфегри, ведь он – плод своих прошлых мыслей», – думал я уже в машине, кутаясь в теплую куртку и наблюдая, как за горами восходящее солнце начинает рисовать красками по небу. Времени для созерцаний и раздумий было еще много. По моим подсчетам, это ущелье закончится часа через два пути. Потом мы выедем на развилку дорог, когда нужно будет решать, возвращаться к группе в Массури или рискнуть посетить еще один источник Ганги, расположенный в конце другого бесконечно длинного ущелья.

Происходящие со мной чудеса придали уверенность, что мне по плечу любые задачи. В конце концов решил убедить Батрана направиться к Яномотри, ведь машина арендована мной на три дня. Правда, километраж оговорен до Гонготри и обратно, но я могу оплатить Батрану бензин.

Снова по пути встречаются водопадики, из которых можно умыться и попить кристально чистой воды. То там, то здесь пастухи гонят огромные стада овец, коз или коров, которым нужно долго сигналить, чтобы они освободили дорогу и при этом не упали в бездну.

В горах хочется находиться в безмыслии, чтобы сильные энергии поработали с твоим телом, расчищая засоры в энергетических каналах. Но ум так устроен, что он всегда требует пищи в виде образов, и в голову лезет всякое, иногда такая гадость… По своему опыту медитаций прихожу к выводу, что у стремящегося идти по духовному пути всегда идет соревнование ума с Божественным (безмыслием, полной сдачей в руки Бога). Это можно изобразить в виде двух параллельно восходящих синусоид. Каждое направление вверх первой синусоиды – это достижение Божественного на определенном этапе развития. Но ум тут же подтягивается по второй синусоиде и в пиковой точке за счет набранной силы (магнетизма) откланяет вниз синусоиду Божественного. Так может продолжаться до бесконечности, ведь недаром говорят учителя, что когда ты на начальном пути развития, ты имеешь дело с помощниками дьявола, а когда продвинулся – с самим дьяволом. И вот парадокс – когда полностью отказываешься от всего, достигается Божественное. Но для этого, как говорят некоторые свами, нужно умереть при жизни…

Ущелье все больше расширяется. Отсюда виды кажутся совсем другими, нежели когда ехали вверх по дороге. Многих ашрамов я тогда вообще не заметил. Например, я не заметил на берегу Ганги высоченную скульптуру Шивы. А сейчас она видна за несколько километров. Какой же она высоты, если окружающие ее дома поселка по сравнению с ней кажутся крошечными-крошечными?