– Мама, я понимаю, что тебе тяжело, мне тоже тяжело, я так же любила бабушку. Но подумай, хотела бы бабушка, чтобы с её прахом так поступили?

– Доченька, я не знаю, как быть. Твоя бабушка всегда хотела быть похороненной рядом со своим мужем, моим папой и твоим дедушкой. Но его могила в другой области, чуть ли не на другом конце страны. И как я смогу навещать их? Это ведь я долго уговаривала твою бабушку переехать в этот поселок, а она не хотела. Не хотела оставлять могилу мужа, не имея возможности его навестить. Да, там остались его родственники: брат с сестрой, они ухаживают, но. Вот как я должна поступить? Упокоить её прах рядом с его могилой? Может, мне переехать обратно? На родину родителей? Но я не хочу оставлять тебя одну. Да и куда я поеду совсем одна? Ох, доченька, я не знаю, что и делать. Вот и держу её прах в урне. Не могу никак решиться.

Инна не знала, что и ответить на это. Отпускать мать в далекий поселок она тоже не хотела, слишком они были близки. Да и как она там одна будет.

Прошло девять дней, подходил сороковой день. В этот день должны были приехать родственники отца Дарьи Степановны, которые не смогли приехать на похороны. А перед женщиной стоял тяжелый выбор: захоронить урну с прахом матери в этом поселке или возле могилы отца. Урна с прахом стояла в комнате Татьяны Игоревны на комоде напротив кровати. Все дни в преддверии сорокового дня Дарья не находила себе места, вечерами она сидела в комнате матери и разговаривала с ней, но ответа, естественно не слышала. И вечером, за день до приезда родственников на поминки, Дарья Степановна всё никак не могла решиться. Проходя по коридору мимо спальни матери, она бросила взгляд в комнату. Напротив двери, в углу стояло напольное зеркало, а в нём отражалось любимое кресло Татьяны Игоревны. Как и положено все зеркала в доме были занавешены, но с этого зеркала соскользнула ткань, она валялась на полу, а в зеркале отражалась Татьяна Игоревна, сидящая в кресле.

– Мама, – только и смогла прошептать Дарья. Покойница словно услышала её шепот, медленно повернула голову в отражении и посмотрела укоризненно на дочь, потом покачала головой, упрекая дочь в сомнении: выполнить её просьбу или нет.

Дарья кинулась в спальню матери, глянула в сторону кресла, но оно было пустое. Бросила взгляд в зеркало – пусто. Она поняла, что мать хочет, нет, требует, выполнить её пожелание, и корит дочь за сомнения. Дарья села в кресло и заплакала.

– Прости, мама. Да, я сделаю, как ты и хотела.

После поминок, Дарья Степановна выполнила пожелание матери, она вернулась вместе с родственниками в родную деревню её родителей и захоронила урну с прахом возле могилы отца. Этой же ночью ей приснились отец и мать, они стояли молодые и счастливые, отец обнимал Татьяну Игоревну за плечи, и оба улыбались. После этого сна на душе у Дарьи стало легче. Она решила остаться в поселке, Инна продала дом и помогла матери переехать в новый. Родственники отца помогли ей обустроиться на новом месте. Они были рады возвращению близкой родственницы. У Дарьи Степановны появились новые знакомые. Дочь с мужем приезжали к женщине каждый отпуск, а вскоре к ней на каникулы стали приезжать и внуки. Здесь, Дарья чувствовала прилив сил и бодрости и поняла, что родные ей люди, отец и мать, поддерживают её и оберегают.

Гельды был простым чабаном, к тому же сиротой. Жил он в бедной кибитке, пас овец. Но был он человеком с большой душой и бодрым сердцем, готовый отдать последнее нуждающимся. Животные чувствовали его доброе сердце, он с лаской и любовью следил за доверенной ему отарой, ухаживая за животными. Люди за его доброе сердце платили ему добром: кто лепешкой угостит, кто пловом, кто кошму подарит. К сожалению, даже имея большое и доброе сердце, Гельды не мог рассчитывать на женитьбу. Кто отдаст свою дочь за бедняка? Родители хотели для своих дочерей счастливой жизни, да и заплатить калым Гельды на смог бы. Так и жил молодой человек один, не теряя надежды встретить свою судьбу и завести семью.