К увешанному флагами трехэтажному зданию казенного вида мы подъехали с небольшим опозданием, первая пара уже началась. Лада так уверенно прошла сквозь турникет проходной и с такой легкостью провела внутрь и меня, что стало ясно – она здесь свой человек.

– Я же рассказывала, что Игорь – декан института криминальной психиатрии, – поднимаясь по лестнице на второй этаж, проговорила Лада в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Ты говорила, что Игорь твой жених. А что он декан – не говорила.

– Теперь говорю. А Борис Георгиевич читает курс профайлинга у первогодок. Я с ним лично не знакома, но Игорь много рассказывал о Карлинском. Сейчас сама его увидишь.

Лада прошла через весь коридор, остановилась перед дверью в самом его конце и выдохнула:

– Ну вот, пришли. Тихонько проходи и садись на свободное место, чтобы не мешать.

Доктор Белоцерковская потянула дверь на себя и проскользнула в аудиторию. Я вошла следом за ней. Вошла и села на крайнее кресло в первом ряду, сразу обратив внимание на потрясенное лицо подавшегося вперед парня в соседнем кресле. Вытянув руку со смартфоном, он записывал видео. То же самое делали все, кто был в аудитории. С кафедры лился хорошо поставленный басок.

– …неоднократно слышал мнение, будто бы шизофрения заразна. Чушь и бред. Не буду спорить, и в самом деле существует статистика, отражающая высокий процент душевных расстройств у врачевателей психической сферы. Однако не стоит путать причину со следствием. Это не психиатры заражаются от своих пациентов. Это в психиатры идут люди с психическими проблемами, желающие разобраться, что с ними не так.

Говоривший не был красив. Большое, будто бы вырубленное из камня лицо с грубыми чертами и стриженные ежиком черные с проседью волосы странно контрастировали с наивными карими глазами. Такие глаза бывают у щенков.

Карлинский улегся на кафедру внушительным животом, сложил, переплетя толстые пальцы, перед собой кисти рук, и, доброжелательно оглядывая аудиторию, басовито продолжал:

– Когда мне было восемь лет, у меня умерла матушка. Похороны вышли невероятно пышными. Вместе с отцом и сестрой я стоял у гроба, ко мне подходили совершенно незнакомые люди, жали руку, говорили, чтобы я держался, был молодцом и все такое прочее в подобном замечательном роде. Они говорили – я слушал. И важно кивал, обещая, что буду молодцом. И что буду держаться. В результате собственная значимость в глазах всех этих людей произвела на меня столь сильное впечатление, что на протяжении полугода каждый вечер, стоя перед зеркалом, я разыгрывал сцену похорон. Теперь я хоронил отца. Делал грустное лицо, старался не заплакать, даже сочинил надгробную речь. Я ждал, что вот-вот папа умрет, и мой триумф повторится. Но отец все не умирал, и я подумал, что лучший способ опять покрасоваться на похоронах – убить его. И я на полном серьезе разработал план убийства живучего родителя. Но в какой-то момент я понял, что папа сильнее меня и с убийством ничего не выйдет. Только это и спасло его от верной смерти.

– Что, реально на отца бы бросились с ножом? – насмешливо крикнули с галерки.

– Безо всяких сомнений, – тепло улыбнулся лектор, поправляя лежащую рядом с его локтем стопку книг. – Я вовремя оценил свои силы и отказался от нелепой затеи – во мне сработал внутренний цензор, который сказал мне: «Боря, стоп!» А испугался я уже значительно позже, когда осознал, что из-за глупой гордыни чуть не лишил жизни близкого человека. Испугался так, что начал заикаться и мочиться в постель. И, покопавшись в себе, я понял, что во мне живут демоны. И, чтобы научиться ими управлять, пошел в психиатрию. Выучился, худо-бедно приручил своих демонов и живу с ними в относительном мире и согласии.