Вскоре показался Отис. Кутаясь в гигантскую коричневую кожаную куртку, он поднял голову, улыбнулся и помахал своей темной рукой в окно, за которым сидела девушка.

– Брр, – по-собачьи встряхнулся парень, оказавшись в кафе у столика. Несколько капель холодного дождя попали и на Каталину.

– Погода – атас, – продолжал говорить Отис. А Каталина только сейчас заметила, что у него особенный какой-то говор, свой тон. Он растягивал гласные, но принципиально только во втором слоге. Когда ему приходилось говорить длинное предложение, челюсть раскрывалась слишком широко, и Каталина с улыбкой отчего-то вспомнила, как в детском саду ей сказали: «а вы знали, что крокодил – единственное животное, у которого поднимается верхняя челюсть».

– Чай с лимоном, – бросил Отис в сторону подошедшего официанта и, поудобнее усевшись, все внимание направил на Каталину. – Ну, давай сначала, кудряшка. Что тебя интересует?

Каталина пропустила мимо ушей внезапно возникшее и не совсем понравившееся ее прозвище и посмотрела прямо в темные глаза парня.

– Почему хроники перестали выпускаться?

Губы Отиса изогнула какая-то грустная усмешка. Он достал из-под футболки тонкую папку и положил перед Каталиной.

– Из-за этого, – спокойно оповестил Отис.

– Что это?

Каталина осторожно подвинула к себе папку, убирая в сторону остатки чизкейка, открыла ее. На первой же странице располагалась вклеенная фотография большого четырехэтажного здания в стиле барокко. Оно было пышным, ярким, как свадебный торт. Следом шли какие-то три фотоснимка неизвестных людей. На следующей странице были вырезки из газет. «Внезапная смерть», – прочитала про себя Каталина заголовок и взглянула на дату. 28 лет назад. Перевернула. «Остановка сердца в шестнадцать лет». 21 год назад. Непонимающе Каталина подняла глаза на Отиса.

– Это, – парень махнул рукой в сторону папки, – последнее дело, над которым работал наш журнал. Вела его дочь мистера Фитцджеральда. Отель-убийца, – Отис повел руками в воздухе, словно создавая невидимый баннер с названием и тихо рассмеялся, – именно так хотела назвать историю Амелия.

– Но этого выпуска не было, – тихо проговорила Каталина, прикрывая папку. Она точно это помнила, потому что собирала свою коллекцию журналов, и последний из них был о заповеднике на севере страны, где бесследно пропадали люди, а потом их находили обескровленными чуть ли не под Новым Орлеаном.

– Верно, – кивнул Отис и откинулся на спинку стула, с каким-то странным интересом разглядывая свою собеседницу. – Амелия не вернулась из «Грэнд Скай». Она стала его четвертой жертвой. Послушай, – Отис начал говорить тише, чтобы услышать могла его только Каталина, – мне кажется, в тебе что-то есть. Что-то, как бы странно не звучало, от Амелии. Старик Фитцджеральд совсем ослаб. Его нужно вернуть к жизни, – Отис воодушевленно стукнул ладонью по столу. – Но это случится лишь в том случае, если вернуть к жизни хроники. Если тебе нечего терять, – Отис пожал плечами, – и если ты хочешь, как и я, всем сердцем, чтобы «Мистические хроники» вновь попали на полки ларьков и магазинов, я оставлю тебе это, – он кивнул на папку. – Ты сама разберешься, что с этим делать.

– Но… я же просто искала работу.

– Кто знает, – усмехнулся Отис, поднимаясь на ноги и накидывая куртку. – Может, совсем скоро ты сможешь работать в самом издаваемом журнале прошлых десятилетий?

Когда Отис уходил, Каталина невольно сжала обложку папки своими пальцами, а спустя мгновение до её слуха донёсся далёкий смешок и голос парня:

– Надо же. Объявление. Ну, надо же.

Помимо наистраннейших событий того дня, перед Каталиной стояла ещё одна задача. Наверное, она была даже самой сложной: пережить семейный ужин. С одной стороны, девушке хотелось до скрежета ногтей по лакированной столешнице скорее открыть папку и изучить материал, который – о, Боги! – должен был быть выпущен в очередном издании «Мистических хроник». Это как держать перед изголодавшимся человеком коробку печенья и не сметь ее открыть. Каталина чувствовала, что ожила. У нее появилась цель, пусть и не сулящая какого-нибудь денежного вознаграждения – она просто могла стать частью журнала своей юности. С другой же стороны, вечер был запланирован, и отвертеться не было и возможности.