С месяц-полтора подобные проверки под смех жены происходили каждый вечер, парню же было далеко не до смеха…

К сожалению, семейная жизнь не удалась. Через четыре года молодые развелись.

Но это ещё не всё. У парня другая семья, но дружеский контакт с взрослевшей дочерью имел, и, следовательно – и с тёщей, и с первой супругой. Дальнейшее развитие этой мистической истории имело продолжение уже в этом веке. Дочь выросла, вышла замуж, родила двух детей. Вроде бы всё хорошо, но молодой зять никак не может найти контакт с тёщей и пратёщей. Дочки вечерами перед сном чего-то сильно пугаются, но объяснить не в состоянии: ещё не разговаривают. По ним видно, что они испытывают просто панический ужас, чего-то страшно боятся. Никакие целители излечить девочек не смогли. И объяснить никто толком не может – что же происходит. Самой молодой маме однажды средь бела дня тоже примерещилось нечто подобное описанному выше, то есть произошёл случай один к одному подобный произошедшему в районе ГРЭС: «Здравствуйте»!.. Разве что «гость» – женщина.

Тёща однажды призналась, что ей как-то приснился сон: под стеной этой квартиры, рядом с диваном, гроб, в гробу переломленное пластами земли тело. Зятьку после разговора с отцом супруги становится что-то понятно, и летом, под видом утепления, он затевает ремонт пола. Вскрыв половицы, он приглашает священника, который и ставит в этой истории последнюю точку: совершает в квартире молитву за когда-то погребённого. Наконец-то девочки успокоились, стали спать без криков и истерик.

Судя по всему, на втором этаже школы закончились уроки – перемена. Всё пришло в движение: зашумели отодвигаемые стулья, раздался детский гомон, галдёж, возбуждённые голоса, топот десятков ног. На первом этаже – тишина.

– Ты это слышишь, Коля?

– Ага… – ответил обескураженный сержант. Отложил в сторону газету и посмотрел в щербатый потолок, – что это?

– Без понятия… урок закончился что-ли…

Милиционеры одновременно посмотрели на настенные часы – 00—15, – время за полночь.

Сергей встал с кресла, взял со стола фонарик:

– Ты будь здесь, схожу наверх, гляну – что там.

– Ага…

Левое крыло школы было разрушено ещё в начале лета вследствие оттайки грунта вечной мерзлоты, крыло полностью рухнуло; благо – в тот день никого в школе не было и поэтому никто не пострадал. Центральный вход и лестница на этажи находились в исправном состоянии. Здание предстояло ремонтировать, поэтому в пустующей школе была выставлена охрана.

Сергей ушёл наверх, вернулся буквально минут через пять:

– Тишина… – выражение лица – полнейшее непонимание ситуации. Ткнул пальцем в потолок, – там тишина, зато здесь, слышу – бардак.

Напрягаться и прислушиваться – в этом не было необходимости: на втором этаже галдёж не прекращался ни на минуту: топот десятков ног, возбуждённые голоса, звуки отодвигаемых стульев, – самая что ни есть обычная школьная перемена. Разве что без людей, глухой ночью, и в школе, которая закрыта по причине аварийного состояния здания: вечная мерзлота под Якутском местами тает, конечно же – пласты земли сдвигаются, бывает – рушатся здания.

– Нет, здесь всё тихо было, – шепнул Коля, – я же…

В головах сотрудников вневедомственной охраны завертелись-завихрились совершенно не милицейские, а какие-то древние, суеверные мысли, – это явственно наблюдалось по выражению глаз. Милиционеры быстро справились с собой, поспешили изобразить во взгляде мужество.

– Ладно, я схожу, – теперь уже Коля направился на второй этаж.

Луч фонаря шарил по стенам, дверям классов и стенгазетам – ничего примечательного. Разве что было слышно – уже не на втором, а на первом этаже вовсю жила своей самостоятельной жизнью кипучая школьная перемена: топот ног, возбужденные детские голоса, гвалт.