Бернарда замолчала, задумалась, а Дрейк добавил.

– Я встрою им в щиты возможность эвакуироваться из Коридора. На случай тяжелого ранения. Проблема в том, что «выпрыгнуть» из него можно только раз, и если все выпрыгнут до того, как найдут книгу, миссия провалится – второго шанса не будет. Криала не позволит войти в нее еще раз. По крайней мере, так сказали Фурии.

– То есть нельзя эвакуироваться заранее?

– Нельзя. Но и умирать там нельзя. Раненых я сумею подлатать, а вот умерших воскресить не смогу. Даже тела оттуда не смогу достать.

Тела. Страшное слово, черное, покрытое тленом. Не думать, не думать, не думать…

– Они справятся, Дрейк. Смогут.

– Я надеюсь.

Тяжелый вздох и печаль в воздухе. Невысказанное «я отправляю их на смерть».

Дина уткнулась носом в теплую шею, погладила покрытый щетиной подбородок и прошептала:

– Ты учил меня верить, ведь так?

Нет ответа. Но он ей и не требовался.

– Вот и верь. Даже не вздумай сомневаться, верь. – Затем, почти случайно вспомнив, что упоминания о «четвертом» участнике экспедиции так и не прозвучало, спросила: – А кто еще идет? Помимо Аарона, Стива и Баала?

– Дэйн.

– Ты его все-таки пустил?

Дрейк кивнул. Какое-то время молчал, затем невесело усмехнулся.

– Пустил. Потому что этого медведя проще убить, чем остановить. Будем верить, что я сделал это не напрасно.

Трава казалась блеклой, выцветшей, полупрозрачной и почти не чувствовалась под пальцами, но сидящая на земле Тайра продолжала водить по ней ладонью. Серые мраморные плиты под ногами, выложенный камнями край клумбы.

Мимо ходили люди: мужчины, женщины, солдаты, торговцы. Она могла различать их лица, складки на одежде, видеть украшения на пальцах, даже слышать голоса – невнятные и иногда расплывчатые, но голоса. Звуки.

Кусок города, такой же призрачный, как и все остальное здесь, утопал в сероватой дымке, растворялся в ней, пропадал. Наверное, это Оасус.

Выхаживающие по краю площади прохожие не видели сидящую на земле у края клумбы девушку, а она почти не смотрела на них – что толку? Призраки. Такие города уже встречались ей на пути – все разные. Иногда знакомые, иногда нет – все, как один, бесцветные, сотканные из тумана – клубящейся энергии коридора.

Тайра терялась во времени.

Сколько она провела здесь? Сутки, двое, больше? В этом месте не хотелось есть, пить или спать, почти не хотелось мыслить, но она заставляла себя – изредка мучительно и насильно раскручивала шестеренки мозга, чтобы те не застопорились окончательно и не позволили забыть о том, где она, кто она и зачем.

Она все же спала. Неспособная определить, утро это или вечер, просто ложилась на землю, отдыхала, хоть совсем не чувствовала усталости, закрывала глаза и подолгу лежала, чтобы через какое-то время подняться и вновь брести без цели и направления.

Они встречались часто – туманные города, куски знакомого и незнакомого мира, люди. А иногда пропадали вовсе. Чаще городов ей встречались странные клубящиеся темные существа – тени, зависшие на одном месте или же движущиеся – их она обходила стороной, хоть последние не обращали на путницу ровным счетом никакого внимания.

Но они смотрели, знали, что она здесь – чувствовали.

Белесая трава не радовала. Трава должна быть зеленой, живой, сочной, но в отсутствии настоящей Тайра, не отрываясь, смотрела на эту. Снова и снова пыталась ее потрогать – тщетно.

Миры, что возникали перед ней, не принимали ее, не впускали внутрь. Вспыхивали, отзываясь на пожелания мозга увидеть хоть что-то, пообщаться, и исчезали, стоило ей потерять к ним интерес.

И тогда Тайра шла дальше.