Символы эти, прежде всего, выражают идею центральности: центр, полюс, область в центре земли, центральный камень или основание, магнит. Кроме того, это символы стабильности: остров, окружённый водами, скала, непоколебимый камень. И, наконец, это символы несокрушимости и недоступности: невидимый замок или страна, куда нельзя найти дорогу, крутая горная вершина, подземные территории. Также это образы «Земли Света», «Земли Живых», «Святой Земли». Помимо прочего, здесь имеют место все варианты символизма золота, каковой, с одной стороны, сопряжён с представлениями о солнечности, свете, царственности, бессмертии и непорочности, с другой, он всегда некоторым образом связан с изначальной традицией и эпохой, именуемой золотой. Иные символы указывают на «жизнь» в высшем смысле слова (например, «пища вечности», «Древо Жизни»), трансцендентное знание, незримую силу; все эти образы являют себя в самых различных сочетаниях, дающих фантастические, символические или поэтические репрезентации для той или иной традиции указанной неизменной темы невидимого царства и Высшего Центра мира, самого по себе либо его эманаций и проявлений.[24]

Общеизвестно, что учение о Золотом Веке является частью доктрины четырёх эпох, которая иллюстрирует прогрессирующую духовную инволюцию, разворачивающуюся с течением истории с древнейших времён. Все эти эпохи также имеют морфологическое значение и выражают характерную и универсальную форму цивилизации. За Золотым Веком следует Век Серебряный, который соответствует скорее жреческому и женственному, нежели царскому и мужественному типу духовности: мы именуем её лунной духовностью, поскольку между символами золота и серебра традиционно имеется та же связь, что и между солнцем и луной. В данном контексте подобное соответствие становится особенно очевидным: луна есть женское светило, каковое, в отличие от солнца, не содержит в себе самом принцип собственного света. А значит, имеет место переход к духовности, обусловленной созерцательностью, то есть, к духовности экстравертной, характеризуемой склонностью к подчинению, уединённости, любовному или экстатическому восторгу. Именно здесь следует искать корень «религиозного» феномена, от его теистическо-набожных до мирских форм.

Любой бунт дикой и материализованной мужественности против этих духовных форм является признаком Бронзового Века. Век сей характеризуется деградацией воинской касты и её мятежом против того, кто представляет дух, поскольку он не является более олимпийским вождём, но лишь жрецом. Бронзовый Век также отличается разложением принципа, отличавшего касту воинов, а именно, проявлениями с её стороны гордыни, насилия, агрессии. Мифом, соответствующим этому веку, является титаническое или люциферианское восстание, равно как и прометеевская попытка похитить олимпийский огонь. Век «гигантов», эпоха Волка или «стихийных сущностей» – таковы в равной мере его именования, встречающиеся в различных традициях и их фрагментах, сохранившихся в легендах и эпических сказаниях различных народов.

Последняя эпоха есть Железный Век, или, согласно соответствующей индуистской терминологии, Тёмная Эпоха (Кали-Юга). В этот период всякая цивилизация теряет сакральность, всякая цивилизация знает и превозносит лишь человеческое и земное. Против подобных форм упадка восстаёт идея возможного цикла реставрации, каковой Гесиод именует