Но ведь она обещала Дороти посмотреть файлы на компьютере. Сердце подсказывало: она поступает правильно. Если пообещала, обещание надо выполнять.

Роза отперла дверь и вошла в кабинет.

Он сразу же поразил ее своими размерами: футов двадцать шесть на тридцать. Из высоких окон открывался вид на знаменитое озеро, к которому каскадами спускались сосны.

Справа стоял антикварный бидермайерский письменный стол, крупный даже для мебели того периода. За ним вдоль стены тянулась столешница, шириной не уступавшая столу. Там стояли компьютер, принтер, сканер и другое оборудование.

Середину кабинета занимал бидермайерский диван и два кресла в стиле ар-деко. Между креслами стоял большой кофейный стол, стилизованный под китайскую лежанку кан. Стол украшала коллекция старинных японских бронзовых ваз. Дороти и Артур имели эклектичные вкусы и обладали несомненным талантом гармонично соединять разные стили и эпохи.

Больше всего Розу удивил алфавит, нарисованный на левой стене: двадцать шесть черных букв высотой в фут, выведенных через трафарет на белом фоне. С буквами соседствовали знаки препинания и символы вроде &, %, + и =. На полу перед стеной стояло невысокое устройство, назначение которого было непонятно Розе.

Обойдя стол, она уселась в офисное кресло, развернув его к монитору. Затем включила компьютер.

За полтора месяца, с тех пор как Дороти перестала появляться в кабинете, на всем скопился тонкий слой пыли. Однако компьютер работал.

Роза ввела пароль, сообщенный ей Дороти: Lovearthur.

Видео хранились в отдельной папке. Кликнув по ней, Роза увидела ряд пронумерованных видеофайлов.

Роза открыла первый файл… Оттуда на нее смотрела живая и внешне вполне здоровая Дороти. Такой хозяйка кабинета была месяцев десять или год назад. Дороти сидела перед компьютером.

«Приветствую вас, Роза Рейчел Леон, моя драгоценная девочка, – произнесла Дороти, глядя в камеру. – Мне посчастливилось найти вас, когда я оказалась в беде. Я говорю „посчастливилось“ не только потому, что вы превосходная сиделка и помощница. Вы – честный, этичный человек, умеющий быть по-настоящему сострадательным. Вы скромны, что тоже встречается редко в этом мире гордыни и эгоизма. Скажу больше, вы намного умнее, чем думаете».

Роза покраснела, будто ее хвалила живая Дороти. Глаза вновь наполнились слезами. Она потянулась за бумажным платком и вытерла глаза.

«В течение сорока восьми часов после моей смерти с вами встретится Роджер Остин. Как вам известно, он мой адвокат. Он сообщит вам, что я сделала вас своей единственной наследницей».

Для Розы это было неожиданностью. Услышанное казалось ей сном. Она замотала головой, словно хотела возразить Дороти, чтобы потом, проснувшись, не разочароваться.

«Закон запрещает работнику хосписа получать наследство от пациента. Поэтому спустя пять месяцев вашей работы у меня, когда я узнала ваше сердце, мы изменили ваш статус, сделав вас компаньонкой-правопреемницей. Все было проделано с железной юридической точностью, исключающей отмену моего завещания. Впрочем, оспаривать некому. Родственников у меня не осталось».

Розу охватила нервозная потребность двигаться, чем-нибудь заняться, чтобы погасить внезапный всплеск энергии. Однако ее ноги настолько ослабли, что, едва встав с кресла, она была вынуждена снова сесть.

«После уплаты налогов, – продолжала Дороти, – вы вступите во владение этим домом со всем его имуществом и ликвидными активами в сумме двенадцать миллионов долларов».

– Я этого не заслуживаю, – заявила Роза, словно женщина на экране могла ее услышать и изменить свое решение. – Я провела с вами каких-то полтора года.