– Сейчас все мы граждане Содружества, – возражаю я. Моё зрение расплывается – видимо, от усталости – и лицо Панадеру на некоторое время представляется плоским светло-коричневым блином, а потом на нём снова проступают нос, глаза, губы, мимические морщинки. Я пытаюсь понять выражение его лица. Кажется, он получает удовольствие. От чего? От того, что я беспомощно лежу? Что он выше меня по положению? Могу только догадываться.

– Да, конечно, – соглашается он. – И я, как уже упоминал, очень ценю ваши заслуги и способности. Однако же нельзя не признать, что сегодняшнее руководство Содружества – в основном люди из Лиги. И в эти трудные времена не хотелось бы сомневаться в лояльности тех, кто исполняет приказы.

– Господин Панадеру, мне кажется, я никогда не давал повода… – начинаю я, но Панадеру поднимает правую руку, призывая остановиться.

– Я согласен, – говорит он. – Вы молодец. Вы очень крутой агент, и служите безупречно. И всё же, хочу сказать, мы пытаемся максимально обезопасить государство. Это по моему приказу вас перевели в ранг «Ыкс». Потому что активные сотрудники не должны вызывать никаких подозрений. Понимаете? Никаких.

– А я думал… – мне вдруг перестаёт хватать воздуха.

– Вы думали, это из-за раскрытия вашей личности десять лет назад? Что вы! Это такая ерунда в наше время, когда за каждым человеком в любой момент следят камеры. Нет. Я просто хочу, чтобы Служба Безопасности была единым организмом, готовым без сомнений исполнить любую потребность государства. Даже если она может кому-то показаться неправильной. Я не уверен, что вы можете быть таким человеком, скажу откровенно. Конечно, вы ещё можете приносить пользу, ыкс-майор. Но я бы на вашем месте подумал, не стоит ли уйти в отставку. У вас будет отличная пенсия, выходное пособие плюс наградные. На это можно безбедно жить много лет, если, конечно, позволит здоровье.

– Господин Панадеру, – говорю я, – вряд ли я смогу бездельничать. И, поскольку больше я ничего не умею, мне кажется…

– Слушайте, – Панадеру вдруг встаёт, – я не чувствую себя в данном случае вправе приказывать. Вы – герой. Вы умный человек. У вас много вариантов. Вы можете остаться на службе. Можете исполнять задания или перейти в аналитический отдел. Но я прошу вас подумать. Стоит ли работать в организации, которая в некотором роде является для вас враждебной средой?

Я хочу возразить, но Панадеру снова останавливает меня:

– У вас больничный плюс накопившиеся дни отпуска. Есть время подумать о смысле жизни, правда? Всего хорошего!

Он вдруг резко разворачивается и идёт к двери. Вся ходячая и летучая охрана следует за ним жужжащим облаком. Один из экосимов с разбегу врезается в косяк и падает на пол. Потом всё-таки взлетает и срывается с места, догоняя остальных.

Какой сегодня день? Неужели я тут уже почти сорок дней? Я думал, что лежать будет утомительно, но время летит очень быстро. Пытаюсь читать книгу Рудого. Стало получаться, дошёл уже до места, где появились первые подозреваемые – робот-слуга, брат убитого и сестра жены. Склоняюсь к последней, но, честно говоря, книга не нравится. Как детектив, она слабая, улик не хватает, чтобы самому решить проблему, всё откроется только в конце. Конечно, как всегда у Рудого, прилагается куча рассуждений о смысле жизни, намёков, которые я не понимаю, и прочей ненужной лабуды, которую так любит Иблик.

Иногда меня развлекают врачи. Особенно 239, который считает своей обязанностью рассказывать мне тупые и несмешные анекдоты. Вот один для примера:

«Встречаются два человека, оба мёртвые. Начинают спорить, кто из них мертвей. Один говорит – меня вообще никто уже не помнит из живых. А другой – меня помнят, но так ненавидят, что мечтают забыть, потому что я работал коллектором».