– Хорошо, мы сообразили, что нам постараются надрать задницы в первую же минуту, – заметил Роби. – И оделись соответственно.

– Миля за шесть минут – не так и страшно. Но на холмах это будет все равно что миля за пять минут, если не меньше. – Она поглядела на «Хаммер», набирающий скорость и удаляющийся от них. – Думаю, отставание на пятьдесят футов еще не значит проблемы.

– Пожалуй.

Бежать, однако, пришлось не три мили. А шесть. И холмистой была не последняя миля. А последние три. Ровно за четыре секунды до истечения тридцати шести минут они оказались перед приземистым комплексом, расположенным на плато в окружении вечнозеленого леса. ЦРУ обожало располагать свои центры в глухомани, в том числе для того, чтобы видеть приближение чужака за много миль.

«Хаммер» остановился, и Маркс выпрыгнула из него прямо перед Роби и Рил. Они продолжали бежать на месте, чтобы мышцы, легкие и сердце расслаблялись постепенно.

– Ну что, не так уж трудно? – спросила Маркс.

– Нисколько. Уверен, вам в «Хаммере» было тепло и комфортно, – ответила Рил. – Похоже, когда вы говорили, что будете с нами на каждом этапе, вы выражались метафорически?

Маркс улыбнулась:

– Вы будете видеть меня куда чаще, чем вам бы хотелось.

– В окне? Или с нами рядом? – спросила Рил. – Я имею в виду: почему бы нам не веселиться вместе? Но если у вас силенок маловато, ничего страшного. Стоит оказаться в кабинете, быстро теряешь форму.

Улыбка исчезла с лица Маркс.

– Одежда у вас в комнате. Но сейчас мы туда не идем. После этой небольшой разминки мы решили устроить вам полноценную тренировку.

Она трусцой побежала по ступеням к дверям комплекса. Здание было бревенчатым, с металлической крышей, затянутое камуфляжной сеткой, с сенсорами, установленными повсюду, и генераторами помех. Камер наблюдения здесь было больше, чем в Лондоне, а территорию патрулировали вооруженные охранники с немецкими овчарками, не склонными проявлять дружелюбие к посторонним. На сторожевых башнях стояли часовые со снайперскими винтовками, убивающими с расстояния больше мили. Весь комплекс окружала изгородь под электротоком.

По ее периметру шло минное поле; олени и черные медведи выясняли этот факт аккурат в момент своей смерти.

Дорога была всего одна, сильно извилистая; только по ней сюда можно было приехать и уехать. Вокруг простирались непроходимые леса, среди которых вырубили посадочную полосу на самом плоском участке в окрестностях.

Маркс заглянула в глазок сканнера сетчатки, и стальная дверь с взрывоустойчивой рамой, щелкнув, открылась. Она распахнула ее пошире и сделала Роби и Рил знак поторапливаться.

– У нас плотный график. Так что за дело.

– За дело, – повторила Рил, заходя в комплекс следом за Маркс.

В холле было пусто и пахло так, будто там специально разбрызгали химикаты. Стены и потолки были утыканы устройствами наблюдения, в основном не видимыми невооруженным глазом.

Ни о какой приватности тут не могло быть и речи. Рил подумала, не научилось ли агентство читать мысли. Она бы не удивилась.

Маркс провела их по центральному коридору, после чего свернула налево, в холл поменьше. Лампы над головой там светили так ярко, что становилось больно глазам. Это было сделано намеренно, и оба, Роби и Рил, опустили голову, следуя за Маркс, пока та уверенно двигалась к пункту их назначения.

Следующие четыре часа выдались нелегкими даже по стандартам Роби и Рил.

Плавание в искусственном противотоке с утяжелителями на щиколотках и запястьях.

Подъем по канату на шесть этажей без страховки, и все время ветровая машина старалась сдуть их с приступок шириной не больше двух дюймов.