***
Потом уже, когда Ольга была на шестом месяце, Кирилл случайно узнал, что Ольгина сестра-близнец умерла в раннем возрасте.
Но менять что-либо было поздно, да и не хотелось.
Эстонский вариант
Почти тысяча девятьсот дырявый год. Я – молодой оболтус, волею судьбы оказавшийся в топографической экспедиции в ещё советской Эстонии. Небольшой районный центр. Не смейтесь заранее – но почти как в анекдоте про чукчу. Короче, кровь бурлит, и я сподобился познакомиться с довольно-таки симпатичной аборигенкой, высокой, светленькой, носительницей, как теперь говорят, языка. Несколько дней ухаживания, кровь бурлит…
Девушка была чрезвычайно благовоспитанная, и я уж и не представляю, как мне удалось добиться расположения и склонить ее. После некоторого объема выпитого, искренних, как мне показалось, но немного холодных поцелуев, свет выключен, мы – на высокой, роскошной перине, со взбитыми подушками, постели, предназначенной для любви…. Я, было, собрался приступить к делу, несмотря на то, что опыта было мало, если честно, совсем никакого, а желания много, как вдруг услышал: «Меня э… пока нэлся. Поо-ка тэ-эвушка», и при этом, ласково поглаживая – ну, вы представляете, что. И одновременно натягивая чуть ли не до пяток длинную ночную сорочку…. Такой облом! А она продолжила, также спокойно: «Сэчас придет сеэстра. Ты её-ё э…. нужно. Паташты».
И что вы думаете – вскоре та явилась. И, действительно, оказалось можно. Хорошенькая сестрица оказалась нежной, ласковой и вкусной. Уж не знаю, зачем ей это было нужно, и я остался благодарен ей…. Но это уже другая история.
В этом же городке
Экспедиция предполагала и соответствующую форму одежды, и кое-что более цивильное, но уж никак не пиджаки и галстуки. Посему мы были отключены от местных вечерних заведений, где специально, как я понял, для возможных русских, были сделаны таблички с надписью «Вход только в пиджаках и галстуках». Намёк понятный – пожалуйста, приходите, но только при условиях. Мы и не пошли, и не очень-то хотелось. Местные же, при полном параде, гордые и красивые, неспешно проникали в ресторанчик сквозь дверь, вежливо придерживаемую швейцаром в полном облачении. Мы же расположились на пригорке, и с полным достоинством поглотили любимую «Изабеллу». Для тех, кто не помнит – в то время мы, молодежь, да и старшие, не слишком жаловали сорокоградусную. За разговорами время пролетело незаметно, и мы, слегка подшофе, направились к себе на базу – обычную избушку на отшибе. Само собой разумеется, путь наш лежал мимо бара, двери которого не желали раскрываться перед нами. Но мы не пожалели, выбрав именно эту дорогу. Правда, пришлось перешагивать сквозь мычащие либо вообще обездвиженные тела. Ибо принятая на грудь доза не позволила горячим эстонским парням достойно покинуть заведение, и мало того, отойти от него на более-менее приличное расстояние.
Тёмные пиджаки и белые рубашки весьма гармонировали с асфальтом и придорожными канавами, притягивая окрестные пыль и грязь. И всё потому, что в городе была химчистка. Однако культура…. И позже мне вспомнились до бесчувствия напивавшиеся финны, приезжавшие на экскурсии в Питер…. Родственные души. Но, признаться, мы мало чем отличались…. Да ничем.
***
Через пару дней сестрица отъехала к себе в Хаапсалу – есть такой город, да, подарив мне ещё несколько незабываемых мгновений. Я же продолжал свои ухаживания за младшей, но больше – ни-ни. Но это меня не спасло. Местные несколько возражали, и посему мою физиономию постоянно украшали бланши. Я тоже не оставался в долгу. Расставание же наше – лето закончилось, началась учеба, было жарким и не обошлось без скатившихся по нежному девичью лицу слезинок.