– Ваше высочество! – произнес он взволнованно. – Ваша безопасность – это наша жизнь. Пожалуйста, останьтесь в кольце охраны.

– Чтобы стать мишенью, освещенной отблеском костра.

– Мы вас заслоним плотной стеной со всех сторон.

– Ну это несерьезно! Мы не пойдем далеко, не волнуйтесь. Все будет в порядке. – Ахмат обратился к Кендрику: – Мои люди подвержены тривиальным приступам мелодраматизма.

– Не так уж это и тривиально, если они предлагают взять нас в кольцо и принять на себя пули, предназначенные вам.

– Все это пустяки, Эван! Откровенно говоря, я не всех их знаю. Что бы мы ни сказали друг другу, пусть это останется строго между нами.

Кендрик внимательно посмотрел на Ахмата:

– Но ведь это ваша личная охрана?

– Мало ли что! Мои оманцы с ума посходили, поэтому все возможно. Поди знай, какие обиды или соблазны терзают душу профессионального военного! Ну вот, мы достаточно прошагали!

Они остановились.

– Что же все-таки происходит? – произнес Кендрик сдержанным тоном. – Давайте поговорим об этом.

– Что вы ожидаете от меня, каких действий? – спросил Ахмат. – Что бы я ни предпринял, какую бы акцию ни осуществил, уверен: еще один заложник немедленно получит пулю в затылок. Я знаю, вы с моим отцом неплохо ладили. Вы и я как-то даже обсуждали пару проектов во время раутов, но вы, вероятно, не помните этого.

– Прекрасно помню, – сказал Кендрик. – Вы приехали на каникулы из Гарварда. Кажется, вы тогда были на третьем курсе. Я даже помню, что вы всегда находились слева от отца, на правах наследника.

– Я тронут, Эван. Стало быть, вы неравнодушный человек. А ведь я мог бы тогда получить великолепную работу в фирме, но продолжал учиться, ибо понимал, что знания мне пригодятся.

– Зато теперь у вас великолепная работа! – улыбнулся Кендрик.

– Да уж! Не соскучишься! – Ахмат усмехнулся. – Что касается заложников, конечно, я могу отозвать кое-какие части с йеменско-оманской границы. Но что это даст? Я штурмую посольство и тем самым гарантирую смерть двумстам тридцати шести американцам. Могу представить себе заголовки в вашей прессе: «Арабский султан – убийца». Кнессет в Иерусалиме с помпой отпразднует свой звездный час. Не будет этого. Эван, я не какой-то лихой ковбой! Рисковать жизнью невинных людей не собираюсь и тем более не стремлюсь получить прозвище антисемита в американских СМИ. – Султан помолчал. – Господи! Вашингтон и Израиль, похоже, забыли, что мы все – семиты, что не все арабы – палестинцы и не все палестинцы – террористы! И я не дам повода напыщенным израильским сукиным сынам посылать их, заметьте, американские многоцелевые истребители с заданием убивать арабов. Между прочим, таких же невинных, как и ваши заложники! Вы меня понимаете?

– Понимаю, – ответил Кендрик. – А теперь охладите свой пыл и выслушайте, пожалуйста, меня.

– Конечно, я вас выслушаю, – султан с шумом выдохнул, – но слушать – вовсе не означает соглашаться.

– Допустим! – Эван помолчал. – Вы слышали о Махди? – спросил он после паузы.

– Хартум, прошлый век, шестидесятые годы?

– Нет! Бахрейн, восьмидесятые годы, век нынешний.

– Что вы имеете в виду?

Эван Кендрик повторил слово в слово то, что рассказывал Фрэнку Свонну, когда был в Госдепартаменте.

Некий теневой финансист, назвавшийся Махди, поставил себе целью выдавить Запад с Ближнего и Среднего Востока. Кендрик с жаром излагал султану все, что знал. И вот этот Махди надумал сосредоточить в своих руках экономику и промышленность, куда Запад инвестировал огромные средства, для чего создал теневой картель из десятков, возможно, сотен компаний и корпораций.

Эван рассказал, каким образом все это стало известно израильскому архитектору Эммануилу Вайнграссу, который предпринял собственное расследование, когда «группе Кендрика» стали угрожать расправой.