– Здрав будь, Ведагор! – наконец произнёс старейший из пришедших, мужчина с тёмно-русой густой бородой и взъерошенными на осеннем ветру длинными волосами, – вижу, что свет горит, вот и вошли без спросу.

– Здрав будь, Ратибор, здравы будьте и вы, добрые люди, – ответил старый лекарь, давно уж позабывший какого лета точно он родился. – С чем пожаловали?

Зоркие, несмотря на возраст, глаза старца прищурились в лукавой усмешке, которую, впрочем, никто не заметил. Оживлённо беседовавшие по пути сюда старики, войдя в дом, будто оробели перед старцем, который, несмотря на их богатырский рост, был на пару голов выше самого высокого из пришедших. Не много осталось тех, кто когда-то выходил с обозом из Гипербореи. Старый лекарь был одним из них. С тех пор как был построен город, прошло немало лет, сменилось не одно поколение. Год от года люди, населяющие хлебнувшую горя и увеличившую силу притяжения планету, становились всё ниже ростом. В обмен на уменьшившийся рост, население получило мощный скелет с сильными, увеличившимися в объёме, мышцами тела. Это были настоящие богатыри, и всё же, когда они встречались с этим древним жителем, то на его фоне казались всего лишь подростками.

– Думаю, что ты и сам ведаешь о цели нашего прихода, – словно смущаясь перед старцем, произнёс Ратибор.

Чуть скрипнула боковая дверь, и в образовавшуюся щель просунулось заспанное лицо молодого парнишки с коротким, ещё мягким пушком вместо бороды. Все, как по команде, повернулись в ту сторону, только Ведагор продолжал смотреть на делегацию. Не отрывая взгляда от людей, стоящих у входа, он тихо и спокойно произнёс:

– Ступай спать, Богумил, чего вскочил, как взбалмошный.

– Так, я это, голос услышал… – прокашлявшись от хрипоты в голосе, ответил парень.

– Ступай, мне с мужами потолковать надобно. Ступай, говорю, – повторил старик уже более строгим голосом, зная, что юноша сейчас начнёт упрашивать его, чтобы остаться.

Дверь тут же затворилась, и в комнате вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием в печи сухих головешек.

– Ведаю, конечно, почто вы пришли, – обратился он к делегатам, – кому-то из старейшин, видать, худо стало. Не иначе, как поел чего нездорового.

– Ты прав. Остромысл захворал, по всему телу короста пошла. Мы звали его к тебе, да не захотел, сам, говорит, справлюсь с болезнью.

– Ой, ли? Осилит ли сам?

Ведагор ухмыльнулся в усы и не спеша обвёл взглядом всех присутствующих. Старики опустили головы, словно нашкодившая ребятня перед строгим родителем.

– Видать, прав ты был, – извиняющимся тоном ответил Ратибор, – зря мы тебя не слушали.

В том, что среди старейшин много лет назад появился инородец, ничего необычного не было. Не каждый может заслужить это право, ну а коль заслужил, значит, мил оказался люду его избравшему, а, стало быть, будь добр, управляй на благо города и его жителей. Остромысл был из потомков инородцев, некогда прибившихся к последнему обозу, покидающему замерзающую среди ледников Гиперборею. Ведагор хорошо помнил первых двух мужчин, которых они подобрали на своём долгом и трудном пути. С тех пор его постоянно посещали мысли о каких-то, невидимых с первого взгляда, особенностях этих пришлых. Что в них было не так, кроме некоторых привычек, которые присущи любым чужакам, несмотря на свои недюжинные способности, он понять так и не смог. Сначала лекарь внимательно присматривался к этим людям. Потом же, когда суета во время построения города и борьбы за выживание заняли в его сознании первое место, он позабыл про чужаков, тем более, что в пути к ним присоединилось ещё немало потерявшихся после катаклизма жителей планеты.