Андре Соньер. Пожалуй, самая чистая душа во всей экспедиции. Хрупкий юноша, совмещающий в себе и талант пилота, и истинно штурманский рационализм. Горный хрусталь с золотистыми нитями рутила в сердце.

Валерия Лисова, главного медика, забрали прямо из горячей точки сюда, в тихую гавань. Это его чуть не сломало. Ковалев вспомнил, как они с капитаном в четыре руки ловили его ночами на последних рубежах космогородка, почти что вися на колючей проволоке, когда Лисов рвался выполнить свой долг врача-спасателя до конца.

Пальцы Ковалева замерли между двух следующих фотографий с пометками «Сектор медицины». Рита Лебедянская, фармаколог и хирург, и Лев Мессер, нейрофизиолог. Темный мокрый сон всех мужиков и мечта метросексуала. Тихий смешок. Ладно, дальше. Ну не вязалась с этими двумя клятва Гиппократа, скорее Черные Жнецы и эксперименты без границ. Да и взяли их в полёт, как предположил скептик в голове, чтобы на Земле легче дышалось.

А вот суперкарго Славку Порожняка явно брали за говорящую фамилию. Следующим значился Вася Сидоров, но за карго – читай грузчик-вульгарис, кроме атлетического телосложения, особых примет замечено не было.

Никита Лосев. «Кибернетик №1». Должен был быть и №2, только что-то там в верхах не определились толком и решили: «А возьмем-ка мы программиста». Так появился в миссии Оникс Заневский, а Никита остался за номером один.

Серые глаза Оникса на фото такого цвета, будто печатник решил не мудрить с четырьмя красками, а забил в радужку парня чистое серебро, – прошили Ковалева навылет, увидели, все что их интересовало, а потом красной ниточкой заштопали пробитое место.

Мимо следующей фотографии пальцы проскочили на первой космической, но взгляд все равно обжегся о грозовую синеву и золотистое пшеничное поле. Ян Заневский. Если и правда брат, как шептались в раздевалках, то у отца семейства должны быть большие вопросы к супруге. Впрочем, для инженера-исследователя, который занимается чем бог на душу положит, это не имело значения. Наверно, поэтому Ян и не провел своего экзамена ни для кого.

Ковалев, нырнувший уже так глубоко, что забыл даже смотреть на часы и считать минуты до заветной аудиенции у Главного, акульим плавником скользил по волнам памяти, отрезая себя-прошлого от себя-нынешнего прямоугольниками фотокадров.

Вот парочка борт-инженеров, Витька Ивашин и Дамир Рамазанов, гагаринская улыбка и горные вершины Кавказа.

Вот физик Зосимов, старомодные очки и крестик церкви Возрождения в вырезе клетчатой рубашки. Ещё вчера рядом была тень безликая, физик-номер-два, Безручкин, отряд яйцеголовых теоретиков, подвид «квантовая физика – наше все». Убрали. Может, и к лучшему.

Вот штатный оператор шоу Мишка Пурга и связист Ромка Костиков, поток более или менее остроумной болтовни против прокачанного мозга заядлого игромана.

Ну и, наконец, изюминка экспедиции, «раздутые штаты»: три специалиста, которым не то что экзамены сдавать – рядом посиди пять минут и просветлением накроет. Геолог Тимофей Лапшин, биолог Антон Хлебников и лингвист Настя Ветер. Это вроде как на случай «открытия внеземной цивилизации», которую снимать будут не то в ладожских шхерах, не то на островах Океании. Пальцы скользнули по русым косам лингвиста и сорвались в пропасть. Вторая женщина в миссии «Амальгама». Хотя нет, уже третья.

Ковалев скрипнул зубами. То, что так упорно гонишь от себя, непременно ударит под дых, стоит хоть немного расслабиться. Время, чёртово время. Бегаешь по утрам, читаешь современные научные журналы, убеждаешь себя, что на что-то ещё годишься, а за спиной сопят и наступают на пятки молодые и амбициозные. И как правило, существует две крайности – мы или втайне их боимся, потому что они действительно могут оказаться умнее/сильнее/лучше нас (нужное подчеркнуть), либо не доверяем, предполагая, что они непременно нас подведут. Только как ты сейчас, Антон Ковалев, специалист по космическим двигателям из списка широко известных в узких кругах, пойдешь к Главному, если сам не веришь в ту, которую уже утвердили на твоё место?