– Но Фанни же хуже нас. Она – вредная.

– Ах ты противный маленький комок шерсти! – в одно мгновенье взвилась Фанни и прыгнула на буфет, неосторожно толкнув стоящую рядом корзину с яйцами.

Байрон зашипел и с перепуга ударил ее лапой, но получил такие сдачи, что громко и жалобно запищал и залег за короной, с надеждой глядя сквозь деревянные прорези на маму.

– Фанни! – прикрикнула та на дочь. – Ты чуть не разбила все яйца!

– Извини, мама, я нечаянно!.. Но ты слышала, что он мне сказал?!

– Да, я слышала. И он уже получил за это. Байрон, ты понял, за что получил? И я не буду за это наказывать Фанни… Фанни, слезай с буфета.

Байрон мяукнул.

– Скажи, за что ты получил! – настаивала миссис Кисис.

– За то, что сказал гадость… – всхлипнул Байрон.

– Совершенно верно! – Молли стукнула ложкой по столу. – Если бы Фанни сказала тебе, что ты хуже ее и что ты вредный, как бы тебе это понравилось?

Байрон шмыгнул носом.

Мартин тоже шмыгнул – из солидарности с братом.

– Никто не хуже других! И никто не лучше других! – говорила мама, разбивая яйца в муку. – Ни мальчики, ни девочки! Ни кошки, ни собаки! Ни птицы, ни звери!

– Ни рыбы! – вставила Фанни.

– Ага! – крикнул Мартин. – Тогда почему мы делаем пирог с рыбой?! Уже второй за сегодня!

– Ну, уж не потому, что рыбы хуже нас! – посмотрела на него миссис Кисис таким взглядом, что он тоже спрятался за краем буфета. – А потому, что мы так устроены – хищники едят других животных! Не я это придумала!.. – Она вернулась к тесту. – Хуже только плохие! А лучше только хорошие! Кто бы они ни были – мальчики, девочки, кошки, собаки и так далее!

Она замолчала.

Все котята сидели тихо-тихо – мама умела иногда сердиться так, что они боялись ее больше папы.

Через некоторое время она вздохнула:

– К тому же, Байрон… и Мартин… И я когда-то была девочкой. Что же, по-вашему, получается, я хуже папы?

Никто ей не ответил.

Дети стали еще тише.

Молли глянула на них.

Все трое смотрели на нее, вытаращив глаза, но говорить боялись.

– Что это с вами?

Байрон считал себя самым смелым, поэтому осторожно поерзал в своем убежище, сморщил нос и пискнул:

– Ты – была девочкой?

Мартин не сдержался и тихо прыснул в лапы.

– Что? – не поняла Молли и посмотрела на дочь.

Мордочка Фанни выражала только недоумение.

– Да что такое?

– Ты была девочкой? Не может такого быть…

– Почему? – в свою очередь изумилась миссис Кисис.

– Мама – котенок!.. – воскликнул Мартин. – Глупости какие!

– Ах, вот вы о чем! – засмеялась Молли. – Конечно! Я тоже была котенком! Таким же, как вы. А потом я выросла и стала такой, как сейчас.

Мальчишки так и покатились со смеху у себя на буфете.

Фанни выглядела растерянной.

– Скажи еще, что папа был котенком! – выкрикнул Байрон сквозь смех, и они с Мартином оба схватились за животы.

– Естественно, был, – сказала миссис Кисис. – У нас даже фотографии есть, где мы с ним маленькие.

Ответом ей был только дружный хохот.

– Я вам покажу их как-нибудь… Если не верите, спросите у бабушки. Она же моя мама, она вам расскажет…

– Обязательно спросим! – пообещал Мартин.

– А чьими игрушками вы играете, как думаете? – спросила миссис Кисис.

– Своими, чьими же еще! – сказали котята, однако чуть притихли, потому что игрушки – это уже дело серьезное.

– А вот и нет! Половина ваших игрушек – это наши с папой игрушки!

– Зачем взрослым игрушки? – спросил Мартин.

– Никогда не видел, чтобы вы с папой играли игрушками! – сказал Байрон.

– Вот же вы глупые! – воскликнула Фанни. – Это игрушки мамы и папы, когда они еще были котятами! Игрушки из их детства!

– Мам, она обзывается! – крикнул Байрон.

– Фанни, не называй братьев глупыми. Они не глупые, а маленькие. Ты тоже была такой.